Мне и перед позвавшим с собой другом неудобно, и отказать Флярковскому, которому бесконечно обязан, не могу. Музыку выучил, пока приятель пытался петь, а текст стоял перед микрофоном на пюпитре. С испугу записал песню с первого раза. Ко мне тут же подошла музыкальный редактор «Мосфильма» Минна Яковлевна Бланк: «Мальчик, ты теперь наш. Диктуй номер телефона».
Спустя совсем немного времени зовут в детскую картину «Мария, Мирабела». Приехав, узнаю, что песню Лягушонка до меня пытались записать многие вокалисты с высоким регистром, в том числе Александр Градский, но композитор Евгений Дога всех отметал. Градский легко брал самые высокие ноты, но его классический вокал ничуть не походил на детский.
В тон-студию прибыл с жесточайшим гриппом — связки воспалены так, что кровоточат. Посмотрел ноты и ахнул:
— Как такое вообще можно было написать?! Это же спеть невозможно!
Дога смеется:
— Возможно, возможно. Сам не справишься — клещи возьму.
Справиться-то справился, но голос после этого потерял на две недели. С домашними и в магазинах с продавцами общался записками. Только восстановился — новое приглашение: в фильм «Голубка», музыку к которому написал Гладков. Сотрудничество оказалось успешным, и вскоре Геннадий позвал меня в картину «Обыкновенное чудо» — спеть песню Волшебника.
Поначалу, когда еще не читал сценарий, но уже знал, что петь предстоит за героя Олега Янковского, пребывал в недоумении: память запечатлела актера в образе лощеного гестаповца Генриха Шварцкопфа в фильме «Щит и меч», а волшебник — он кто? Старый согбенный дед, мешающий сухой совиной лапой снадобье в закопченном котле. И при чем здесь лирически-философская песня, которую предстоит исполнить? Только когда показали кадры, на фоне которых она будет звучать, понял, как был неправ в своих сомнениях.
Через несколько дней после того как записали песню Волшебника, снова звонок с «Мосфильма»: «Приезжайте». Ну все, думаю, что-то не так, придется переделывать. Ан нет, новая работа — вместе с Ларисой Долиной нужно записать дуэт Эмиля и Эмилии. Справились с задачей на удивление быстро, и вот что примечательно: большинство зрителей уверены, что мужскую партию в романсе «Ах, сударыня, вы, верно, согласитесь...» исполняет игравший трактирщика Юрий Соломин.
С Долиной мы к тому времени были хорошо знакомы. Впервые я услышал Ларису в ресторане «Хрустальный» сочинской гостиницы «Жемчужина», где она пела по вечерам. Мне она очень понравилась: и чрезвычайно ярким необычным голосом, и манерой исполнения. Когда приехал на Второй конкурс исполнителей советской песни (меня включили в жюри с правом совещательного голоса как прошлогоднего дипломанта), предложил послушать Долину редактору и комментатору музыкальных программ радиостанции «Юность» Галине Мищевской. Лариса организовала нам столик — попасть в «Хрустальный» было непросто, и Галина так прониклась ее пением, что стала приглашать в свои программы. Долина не раз говорила, что помнит о моем участии в ее судьбе. Это очень приятно, но сказать по правде, самому всегда нравилось помогать коллегам. Тем более что никогда не забывал, как когда-то добрые люди помогли мне.
— Хочу вернуть вас к теме личной жизни. С Татьяной вы расстались, десять лет пробыв в официальном браке. Сколько времени прошло после развода, когда встретили Валентину, с которой вместе больше сорока лет?
— Когда от прежних отношений с Татьяной не осталось камня на камне, но официально мы еще не развелись, начал присматриваться к женщинам в своем окружении. Уже точно знал, что ни за что не женюсь на даме с творческими устремлениями и замашками: актрисе, певице. Нахлебался в первом браке. Кандидатуры, далекие от сфер, в которых вращался, тоже отмел: а вдруг позарятся на меня как на известную персону, а не полюбят как человека. Выходит, нужно искать среди персонала на кино-, теле- и радиостудиях, среди редакторов, звукорежиссеров, администраторов. Эти женщины видят знаменитостей каждый день и в обморок от восторга не падают.
И вот однажды на записи для «Утренней почты» увидел за осветительским пультом очень милую женщину. По дороге домой поймал себя на том, что художник по свету не выходит из головы. Через пару дней запись в другой программе, и за пультом снова она. Дождавшись перерыва, сказал:
— Какие у вас красивые зеленые глаза! Уверен, что и имя такое же красивое.
— Я Валентина, — застенчиво представилась она. — Валя...
На другой день опять запись: летел на студию как на крыльях — а Вали нет. Расстрои-и-лся! Вдруг кричат: «Серебренников, в аппаратную! К телефону».
Беру трубку, а в ней — дрожащий от смущения голос новой знакомой:
— Это Валентина, мы с вами вчера говорили...
— Да, Валюша! — радостно откликнулся я. — Слушаю вас!
