В Вите было это мужское, человеческое, за что его, и конечно, за актерский талант, выделял Захаров. Прощал ему то, что другим никогда бы не спустил, хотя бы спиртное: в «Ленкоме» с этим было строго. Если кто-то выпивал, даже вне репетиций, на гастролях например, — все, после такого к Марку можно было даже не подходить. Но на Витю это не распространялось: Захаров понимал про него что-то другое.
И все-таки Витя ушел из театра. Это было непонятно, с одной стороны, с другой — понятно. Не только в дисциплине дело, которую он нарушал. У мужчины-актера наступает момент, когда он больше не может подчиняться — режиссеру, коллективу, каким-либо правилам. Он в кино и на сцене играет героев, самостоятельных мужиков, подобных Вите в фильме «Выйти замуж за капитана» Виталия Мельникова, а его учат, как надо — играть, жить... Мне кажется, мужчине это тяжело. Некоторые начинают сопротивляться. К тому же у Захарова был свой, авторский театр, где актеры «всего лишь» воплощали его режиссерские замыслы, и по-моему, Витя не выдержал: ему стало тесно, у него своих идей, желаний, представлений о чем-то было полно. Подчиняться он не мог.
...Режиссер Андрей Максимов решил ставить в Театре имени Ермоловой спектакль «Борис Годунов» по Пушкину. Витя давно мечтал об этой роли, часто говорил: «Это мое!» Когда Максимов позвонил и сказал, что видит в образе Марины Мнишек меня, я спросила, кто будет Годуновым, и услышав, что Проскурин, сразу согласилась. Знала, что с Витей спектакль получится невероятным. Но он сорвался — запил, месяц его выводили из этого состояния, Максимов ждал...
Репетиции вроде возобновились, я пришла и спрашиваю:
— А где Витя?
— Я взял другого, — ответил Андрей.
— Тогда я ухожу, — сказала ему.
Максимов стал уговаривать, но я изначально согласилась только из-за Вити. А лишь бы сыграть — для чего? И ушла.
