Я несколько раз ходила в институт: пыталась выяснить, что у дочки не так, что именно не получается? Объясните — мы поработаем! Машины педагоги лишь охали и сокрушались: «Она не тянет». Но что именно «не тянет», объяснить не могли.
Только к концу второго курса в очередной мой визит в «Щуку» один из педагогов с гордостью произнес: «У Маши начало получаться». Мол, институт научил. Дома рассказала дочери. Она заметила философски: «Ну конечно, наши поражения — это наши поражения. А наши победы — это ИХ победы». Счастье, что те четыре года для нее уже позади.
Со мной в свое время тоже никто не возился, в институте играла старух и уродин. Наверное, педагоги видели Алену Яковлеву исключительно в таких образах. И только Алла Александровна Казанская подготовила со мной отрывок из «Вешних вод» Тургенева, с которым сразу приняли в Театр сатиры.
Хотя, как уже говорила, не все сразу получалось, но главный режиссер Валентин Николаевич Плучек давал возможность расти и развиваться. Так же повезло с Враговой — в тридцать играла Катерину Ивановну, мастер буквально вывернула меня наизнанку. А вот сниматься начала поздно, почти в сорок. Мои двадцать — тридцать лет пришлись на сложный для отечественного кинематографа период, картин выпускали мало.
Потом началась «эра сериалов» — и мне удалось запрыгнуть в этот поезд. Кто-то из коллег презрительно относится к многосерийным фильмам, а я вижу в них массу плюсов. Во-первых, приобретаешь колоссальный опыт, технику, тренируешь организм, завоевываешь любовь зрителей. И во-вторых — это возможность заработать.
Объясняю Маше: «Конечно, прекрасно сниматься в полном метре у талантливых режиссеров — но не факт, что они предложат. Кроме того, сейчас делают немало отличных сериалов, а полные метры есть и плохие. Еще ты должна понимать: не все может складываться как хочется тебе. Но если любишь профессию, желаешь в ней остаться, смирись с тем, что путь предстоит длинный и сложный. А твои роли к тебе придут».
Режиссер Андрей Гончаров говорил: актерская профессия — это борьба самолюбий. У Маши, к сожалению, присутствует некоторая внутренняя «запакованность» и интеллигентская рефлексия, что осудят, обругают и она не сможет соответствовать дедушкам, маме... Я втолковываю: люди всегда судачат, такова их природа, но пошепчутся и перестанут.
И я поначалу, выходя на сцену, слышала, как зал шелестел:
— Это какая Яковлева? Та, которая в «Интердевочке» снялась?
— Нет, дочка Юрия Яковлева. А муж у нее Козаков.
Продолжалось минут пять. Потом зрители наблюдали за мной три часа на сцене — и им уже было безразлично, кто мои родственники, главное, как я работаю. Каждый раз приходится доказывать, что имею право быть в этой профессии. А уж теперь статус народной артистки тем более обязывает. Никогда сама не халтурила и Маше внушаю: даже если выходишь в эпизоде, должна затрачиваться, включаться, иначе профессия обязательно отомстит.
