Францию с тех пор люблю, но учительницей не стала. Рвалась в актрисы. С детства участвовала в конкурсах — у меня сопрано. И выступать на публике совершенно не стеснялась, хотя вообще-то была скромной девочкой. Сцена помогала раскрыться — я чувствовала, что там способна быть кем угодно. И могу все.
У мальчишек особой популярностью не пользовалась и красавицей себя не считала. Сама же влюблялась в самых ярких и харизматичных ребят, но не хулиганов, мне не нравились те, кто курил за гаражом. При этом на взаимность даже не рассчитывала — радовало само окрыляющее чувство влюбленности. Держала все втайне, а проявлять — зачем? И так хорошо! Я и потом никогда первой не делала шаг навстречу.
В общем, поехала в Москву и поступила в ГИТИС на курс артистов мюзикла. Первые полгода вообще не понимала, чему нас учат. Привыкла к самодеятельности, а актерское мастерство — это другое. Когда мастер Олег Львович Кудряшов делал разбор наших этюдов, я рыдала. «Анна все время плачет!» — удивлялся он, ведь ни одного грубого слова не говорил, но так владел русским языком, что и без этого все было понятно. Очень переживала, что вытурят. Но постепенно стала что-то постигать. Первый успех был, когда спела кабацкую песню. Меня воспринимали исключительно как лирическую героиню, а я вдруг показала, что могу быть разной.
