Режиссер Андрей Хржановский как-то назвал наш дом «лучезарным». Думаю, он был прав. Вспомнилась такая история: мы ждали компанию родительских друзей. Папа насочинял каких-то блюд, накрыл стол. Наконец начинают появляться гости. Плотоядно поглядывают на угощения, но ждут задержавшуюся маму. Поняв, что ситуацию надо как-то обыграть, папа придумывает: как только раздастся звонок, все должны упасть на пол, изображая мучительную смерть от голода.
Гости идею подхватили, и все пошло по сценарию: мы живописно валяемся на полу, с трудом сдерживая смех. Мама входит в комнату, видит накрытый стол и тела вокруг. А дальше... заламывает руки и картинно «умирая», присоединяется к нашей куче на полу. Надо ли говорить, что первый тост прозвучал за маму — настоящую режиссерскую жену!
При всей несхожести характеров и разнице в возрасте родители жили на одной волне, были одной крови. В конце жизни у них были отношения как у гоголевских старосветских помещиков. Рядом с ними всем было хорошо.
Отец много читал и как-то наткнулся на книги молодого Григория Остера. Обаяние, простота и парадоксальность авторской манеры его очень привлекли, и в конце семидесятых Лев Константинович сделал четыре выпуска киноисторий «Котенок по имени Гав». Пятую серию поставил Леонид Шварцман — уже после папиной смерти.
Отец никогда не болел, а тут попал в больницу с тяжелым диагнозом. Но он не жаловался. Мама, ежедневно навещая его в клинике, слышала лишь: «Ларочка, у меня все в порядке. Ты иди». Она неслась домой выжать гранатовый сок и вернуться с ним, пока совсем свежий. Дня за три до конца Льва Константиновича отпустили на пару дней домой. Он смог попрощаться и со всеми нами, и с родными стенами. Умер папа в больнице, держа маму за руку.
...Однажды в Париже отец пришел в гости к коллеге с букетом голых веточек. Та удивилась, он объяснил: «Поставьте в воду и ждите чуда». Через месяц мы получили письмо с фотографией цветущего багульника. На обратной стороне была приписка: «Месье Атаманов, мы просто разорились на вашем подарке — весь Париж хочет посмотреть на русское чудо и каждого нужно угостить чашечкой кофе». Папа именно этим и занимался — творил чудеса.
Вот рассказываю об отце, стараясь не идеализировать его, а получается чуть ли не жизнеописание святого. Конечно, разумом понимаю: папа был живым человеком со всеми страстями и слабостями, присущими творческой натуре. Но я действительно запомнила его именно таким.
