Дочь Зиночка покинула родину в 1917 году и закончила свои дни на острове Мартиника, прожив более ста лет. Во Франции оказался и ее брат Дмитрий, участник Белого движения. Их сестра Нона вышла замуж за Ивана Михайловича Лихонина и жила с мужем в Харбине. Сам же Петр Николаевич с женой и старшим сыном Георгием из России не уехали. Не по своей воле из «дома-сказки» они перебрались в скромное жилье на Плющихе.
Глава семейства тоже оставил свои мемуары, заканчивая которые в 1923 году, мудро заметил: «Не могу не благодарить Создателя, что уберег меня от самого ужасного — угрызений совести. И сохранил еще во мне на шестьдесят седьмом году жизни радость бытия и веру, что придут, пусть после нас, лучшие дни, когда наступит действительное равенство между людьми и ничьи интересы не будут приноситься в жертву ни классам, ни партиям».
Скончался Петр Перцов в 1937 году, про супругу его известно лишь то, что дожила она по крайней мере до семидесяти лет, дальше след ее затерялся. А дом-мечта мужа Зинаиды Алексеевны каким-то чудом продолжал жить той жизнью, которую задумывал для него владелец, — яркой, богемной, творческой. Под крышей краснокирпичного терема по-прежнему располагались мастерские, вестибюль сохранил свой респектабельный дореволюционный вид: справа — огромное, до потолка, зеркало, слева — резная вешалка черного дерева. На ступенях широкой мраморной лестницы днем прыгали радужные зайчики от огромных витражей. На массивных дверях четвертого этажа табличка «Студии» со множеством звонков, против них — фамилии известных художников. Двери мастерских выходили в длинный коридор с большими окнами, открывавшими вид на извилистые переулки с разнокалиберными домишками и одноглавую церковь Ильи Обыденного.
В 1938 году из Парижа вернулся Роберт Фальк. Друзья по «Бубновому валету» Александр Куприн и Василий Рождественский посодействовали ему в приобретении студии на «московском Монпарнасе», где квартировали сами, благо художник Павел Соколов-Скаля оставил свой старый чердак, переехав на Верхнюю Масловку. Для Фалька это оказалось невероятным везением: в то время многие его собратья по цеху писали в кухнях коммуналок, а здесь — целая мастерская в почти парижской мансарде! И неважно, что зимой стены промерзали до инея, а летом было невероятно жарко, зато простор и чудесный вид из окна. Чердак заменял художнику экспозиционный зал, в советское время его совсем не выставляли. По воскресеньям Роберт Рафаилович устраивал на чердаке показы своих работ — ставил картины на мольберт и о каждой рассказывал. В его мастерской часто бывали Святослав Рихтер, Илья Эренбург, Соломон Михоэлс, Генрих Нейгауз...
