В детстве я искал авторитеты на улице, среди старших пацанов: кто сильнее, кто в тюрьме отсидел или в армии отслужил. Кстати, ничему дурному уличные товарищи меня не учили. Как раз наоборот, прививали «вечные ценности»: выполнять обещанное, не предавать, не подставлять, быть сильным духом, «вписываться» за ближнего. Плохому учился сам.
— Все-таки мальчика должен воспитывать мужчина. Неужели в семье не нашлось крепкой руки? У вас были дедушка Александр Броневицкий, два последующих супруга Эдиты Станиславовны, мужья Илоны музыканты Юрий Быстров и Евгений Тимошенков — чем не воспитатели? Родной папа наконец?
— Дедушка Александр Броневицкий жил отдельно — с бабушкой они давно развелись. Умер, когда мне было семь с половиной. Очень жалею, что не довелось толком пообщаться. Ведь он мог столько рассказать! Особенно по части творчества. Одаренный музыкант Броневицкий по сути стал первым в СССР продюсером. Эдита приехала из Польши, училась на психфаке Ленинградского университета. Он создал ансамбль «Дружба», солистка которого, застенчивая иностранка без музыкального образования, вскоре стала знаменитой артисткой мирового уровня. Но увы... Я его фактически не помню.
Со вторым и третьим бабушкиными мужьями мы почти не пересекались: это была ее отдельная жизнь. С отчимами, правда, складывались теплые отношения. В разные периоды оба успевали со мной чем-то делиться. Юра вообще единственный, кто занимался моим воспитанием в раннем детстве.
А с родным отцом я впервые встретился в четырнадцать лет: мама в один прекрасный день просто купила билет на поезд и отправила меня к нему в Литву. Ехал без особого трепета. Помню свое первое впечатление: мужчина в добротном костюме, очки изысканные в тонкой оправе — прямо профессор. С одной стороны, понимал, что это мой отец, пытался уловить схожесть в чертах, голосе, манере поведения. А с другой, видел его впервые в жизни и чувствовал, что между нами — пропасть. Сердце молчало.
Впрочем, подобная черствость типична для подросткового возраста. Даже не вспомню, на какие темы мы тогда общались. Душевных разговоров точно не было. Пожил у него неделю и вернулся обратно в Питер, зажил по-прежнему.
— Сложись иначе, вы были бы готовы воспринять нравоучения от родных?
— Не факт. Характер у меня непростой, к тому же многое делал наперекор, назло. Если Эдита просила «Не надевай рваные джинсы!» — тут же прорезал в них дополнительные дырки. Она качала головой: «Ну в кого ты такой?!» Хотя ответ знала прекрасно: Илона росла не менее упрямой. Знаю, что пока училась в школе, одноклассники и не подозревали, что ее мама — знаменитая Пьеха. Илона никому об этом не рассказывала. Не хотела выделяться. И даже категорически запретила звездной маме присутствовать на школьном выпускном. Одноклассники привели родителей, а Илона явилась одна. Эдита вспоминала, что в тот день все-таки была у школы, наблюдала происходящее со стороны.
