Одевались просто, по-дачному — холщовые платья, деревенские башмаки. Наряжаться дети соглашались только ради похода в гости в две любимые родственные семьи: к кузенам Добротворским и в дом Тьо — так окрестили усадьбу, купленную в конце века Александром Даниловичем Мейном, отцом Марии Александровны, для ее бывшей швейцарской гувернантки и своей второй жены Сусанны Давыдовны. Поразительно, но долгие годы никаких предосудительных отношений между ними не было, обвенчались уже в весьма почтенном возрасте. Однако новоявленная генеральша Мейн любила мужа глубоко и искренне и охотно стала бабушкой его внукам. Называли ее «тетей», но ей самой это слово давалось с трудом, так что сократили до «тьо».
Дом Мейнов был устроен со всем возможным уютом, чуть позже Тьо пристроила еще и флигель, специально для Цветаевых — туда будет наезжать Иван Владимирович, там впоследствии будут останавливаться Марина и Ася, когда от дачи «Песочное» придется отказаться.
Гостеприимство на даче Тьо, открытый, веселый и пышущий любовью уклад в усадьбе Добротворских разительно отличались от атмосферы, царящей в доме Цветаевых. Отец подолгу отсутствовал, а его супруга совсем не обладала ни навыками, необходимыми хорошей хозяйке — прислуга ее не слишком жаловала, ни талантом воспитателя. Она уделяла много внимания интеллектуальному и творческому развитию детей, но не видела нужды прививать им даже элементарных правил поведения. В доме постоянно дрались, стоял крик, все рьяно отстаивали свое главенство. Никаким няням, боннам и гувернанткам не под силу было справиться с этой компанией.
С Валерией — по-домашнему Лёрой — Мария Александровна с самого начала не сошлась характером, они остались чужими людьми на всю жизнь. Андрею повезло больше: он был необычайно музыкален и эта страсть роднила его с мачехой. К сожалению, в семье рассудили, что музыкальных талантов у них достаточно и не мужская это стезя. Позже Мария Александровна горько пожалеет об этом и подарит Андрею свою гитару, осознав: никто больше не мог бы понять ее так полно и перенять от нее так много.
Собственными дочерями она занималась по странной хаотичной системе. Девочки росли дичками, сосредоточенными на себе, не знающими нормального режима дня, не умеющими владеть собой. При этом мать, словно предчувствуя, что ей уготовано совсем недолго быть рядом, лихорадочно передавала им все, что знала. Учила языкам и читала вслух, заставляла играть на фортепиано. Впоследствии Марина и Ася не однажды повторят: их эрудиция, желание узнавать новое, настойчивость в работе — от матери. Равно как сложный, себялюбивый и временами несносный для окружающих характер.
