Как-то утром вышла на крыльцо и видит — пусто кругом, только клочья соломы летают по ветру да пустые ящики валяются. Оказалось, ночью белые покинули город. Две недели, пока не вошли красные, не было никакой власти, на улицах Владикавказа хозяйничали мародеры. Едва придя в себя, Михаил принялся упрекать Тасю, почему не увезла его с белыми. Жена оправдывалась тем, что врачи запретили, уверяли, что умрет в пути. Совсем оправившись, Булгаков заявил, что доктором больше не будет. Станет писателем.
Во Владикавказском подотделе искусств он отрекомендовался профессиональным журналистом. Отчасти это было правдой — немного печатался в газетах. Вот только жалованья большевики не платили, а белогвардейские деньги — «ленточки», которые остались у Таси, принимали лишь в одной лавке в обмен на балык. Они с Михаилом уже видеть не могли соленую рыбу. Положение спасла родительская золотая цепь-веревка. Тася ходила к ювелиру, тот отрубал кусочек, и на вырученные деньги они добывали дрова, кое-какие продукты. Тасе неожиданно повезло — взяли на работу в контору уголовного розыска. Потом Булгаков устроил жену статисткой в местный театр, она даже получила профсоюзный билет по актерской профессии.
В стране наступал НЭП, длинную золотую цепь-веревку всю проели. Михаил метался, но его никуда не брали. Пролетарскую революцию он так и не принял. Младшие братья ушли с белой армией за границу, многие из гимназических и университетских знакомых тоже оказались в эмиграции. Булгакова не оставляла мысль уехать из страны, пока не поздно. С Тасей свои планы он не обсуждал, просто однажды поставил перед фактом: «Поеду за границу. Но не беспокойся, где бы ни был, я тебя вызову, как всегда вызывал». Она апатично кивнула. Супруги отправились в Батум, откуда корабли уходили в Константинополь. Продали обручальные кольца с венчальными надписями. Деньги поделили. Михаил посадил жену на пароход в Одессу. Тася плакала, понимая, что скорее всего они больше не увидятся. По дороге у нее украли весь багаж, и как добралась до Киева, где оставались хоть какие-то вещи, она не помнила.
