Летом 1914-го поехали в Саратов уже вместе. Началась война. Тасина мать Евгения Викторовна Лаппа, жена управляющего казенной палатой, женщина почтенная и уважаемая, стала дамой-патронессой города и занималась организацией госпиталя на общественные средства. Медицинского персонала не хватало, и она попросила зятя помочь перевязывать раненых.
Через два года Булгаков наконец окончил университет, причем с отличием. На выпускные экзамены «на удачу» надевал Тасину браслетку. В звании зауряд-врача его направили сначала в военный госпиталь в Каменец-Подольский, потом в Черновцы. С фронта туда поступало множество раненых с гангреной, Михаил с утра до ночи только и делал, что ампутировал руки и ноги. Тасе, которая в качестве медсестры помогала мужу, от вида отрезанных конечностей становилось дурно, и чувствуя, что вот-вот упадет в обморок, она тихонько отходила понюхать нашатыря.
Булгакова перебрасывали из одного госпиталя в другой, пока они с женой не осели в земской больнице в Никольском. В первую же ночь Михаила вызвали на сложные роды. «Возьми книги, и пойдем вместе», — велел он Тасе. Муж роженицы заявил доктору: «Смотри, если убьешь ее — зарежу». Миша сунул Тасе учебник по акушерству, пояснил, какие страницы открывать, прибегал, проглядывал их и уносился снова в операционную. Слава богу, помогала ему опытная акушерка, так что справились, мужик его не зарезал...
В Никольском Булгаков пользовал окрестных крестьян, иногда за день приходило до ста человек. Как-то через трубочку отсасывал у ребенка дифтеритные пленки и испугался, что заразился. На всякий случай сделал себе прививку, хоть и знал о ее тяжелых побочных эффектах. Началась аллергия, боли и зуд были нестерпимыми, для облегчения попросил медсестру Степаниду впрыснуть морфий. Помогло, но ненадолго. Незаметно уколы учащались, скоро Михаил кололся уже два раза в день. Тася выговаривала Степаниде:
— Что вы делаете? Не приносите!
Та в ответ разводила руками:
