— Смирнову — отлично!
И тут вступает мой мастер:
— Это мой курс, и я сам решаю, как студента оценивать. Смирнову достаточно и хорошо!
После обсуждения подошел к Леониду Моисеевичу:
— Я подслушивал — как мне понимать ваше решение?
На что гениальный педагог ответил:
— Ну вот, считайте, что я теперь ваш враг. А вы потрудитесь играть так, чтобы даже враг не мог сказать о вас плохо. До свидания!
После училища в 1963 году меня взял в Театр драмы и комедии его художественный руководитель Александр Константинович Плотников. Никакой «Таганки» еще не было, но уже через полгода пришел Юрий Петрович Любимов, привел своих актеров, и из прошлой труппы многие оказались не ко двору. Но я сразу получил роль в его спектакле «Добрый человек из Сезуана» и понял, что остаюсь. При новом худруке театр стал обрастать талантливыми и образованнейшими людьми. Людмила Васильевна Целиковская привлекла в худсовет людей, которые очень помогали театру: Евтушенко, Вознесенского, Ахмадулину, Капицу и многих других. И ни одного худого слова не позволяла себе в адрес актеров. Наоборот, осаживала Юрия Петровича: «Ладно, чего набросился?» Мы ее обожали за человечность и простоту в общении. Для труппы «Таганки» это было самое счастливое время.
Хотя мы буквально жили в театре и не замечали, как сменяются времена года. В девять утра, что бы ни случилось, все должны стоять у станка, как в балете — полтора часа танцевальная разминка. После обеда — репетиция, вечером — спектакль. А после может быть еще одна репетиция. Любимов всегда стоял в зрительном зале с фонариком: если плохо слышит — подсвечивает ухо, если медленный темп речи — освещает лицо, шевелит губами. В конце акта дает зеленый — все хорошо. А если сыграли плохо — загорается красный и это значит: «Не торопитесь домой, падлы, будем репетировать ночью!» И при этом не было более терпеливого режиссера!
Однажды Юрий Петрович предложил актерам самим выбирать роли. Мы с Виталием Шаповаловым написали, что хотим сыграть Порфирия Петровича в «Преступлении и наказании». Когда повесили распределение, оказалось, что нам действительно дали одну роль — в два состава. Только не ту, что просили, а эпизодическую — всего из одной фразы: «Господа, кто сказал «петушок»-с?» Так Любимов над нами подшутил. Мы заявили: «В этом проекте не появимся!» Но режиссер нас за проявление строптивости не тронул. До самого отъезда Юрия Петровича за границу длился золотой век «Таганки». Без малого двадцать лет театр соответствовал ожиданиям людей и в кассу ежедневно стояли очереди.
