— Ну а что мешало Евдокимову теперь, уже когда родилась дочь, оформить с вами официальный брак?
— Эта тема была закрыта раз и навсегда! Как-то (уже после смерти Миши) один его друг поделился со мной, что, оказывается, Миша колебался и подумывал о разводе с Галей, но так и не решился... И я его понимаю. Это действительно сложно. Уж если мне оказалось тяжело разводиться с мужем (а там все было ясно и понятно), то тут Мише разорвать многолетний брак просто невозможно. Если бы была причина, например, скандалы в семье или измены, а так — жена хорошая и дочь любимая. А я не давила на него, не настаивала, не тянула. Не хотела разрушать чужую семью...
Я вообще была нетребовательная. Помню, как-то Миша меня даже похвалил: «Дюля, я тебя еще больше полюбил. Когда только тебя в Москву забирал, думал, капризничать начнешь, а ты все трудности так стойко переносила, что я поражался. Ни истерик, ни попреков, ни требований денег...»
Действительно, поначалу было трудно. Квартиры нет, мы с сыном живем в съемной комнате, за стенкой постоянно буянит сосед-пьяница, а когда переехали в однушку, вдруг хозяева попросили съехать. Только через семь лет Миша купил мне с двумя детьми в Митине четырехкомнатную квартиру.
Я не могла работать, занималась детьми. У меня в Москве ни родных, ни близких. Совершенно одна.
Мы целиком и полностью были на его содержании. Мне кажется, Мишу и просить не надо было, он все сам даст. О щедрости Евдокимова ходили легенды. Еще студентом ГИТИСа он мог у метро купить, причем на последние деньги, несколько десятков пирожков вместе с лотком и угостить своих сокурсников. А уж когда у него завелись деньги, он тратил их широко.
Многим, наверное, казалось, что из Евдокимова можно было вить веревки. Но я понимала: всему есть предел. Миша совсем не олигарх, у него семья, которую надо кормить. А потом я воспитана по-другому. То, что давал, и хорошо, на жизнь и детей хватало, крупные покупки, конечно, мы заранее оговаривали. Все в доме покупалось на его деньги: обстановка, ремонт тоже были на его плечах. Неужели я буду сверх того что-то еще требовать?
— Думал ли Михаил Сергеевич о будущем дочери? Ведь когда она вырастет, ей надо как-то объяснить, что у ее отца есть другая семья...
— Думал, конечно. Говорил, что потом надо Насте потихоньку все объяснить. «Может быть, я ее с Аней как-нибудь познакомлю». Не знаю уж, как он это себе представлял, но мечта познакомить дочек у него была. У них большая разница в возрасте — 13 лет, они не знали о существовании друг друга...
Конечно, Миша не мог, как обычные папы, гулять с нашей дочкой в коляске по парку. Это все было на мне. Но мы вместе ездили в Германию, на Кипр, в Анапу. Все лето он проводил на Алтае, я с детьми тоже туда уезжала. Все в Бийске знали, чья она дочка, — Настя ведь очень похожа на отца. Его порода, евдокимовская!
