И пришел момент, когда я его отпустила....
Был обыкновенный весенний день. Миша собирался в очередную поездку в Москву.
— Миш, так больше не может продолжаться... Я подаю на развод.
— Подавай.
И все. Сказал буднично, спокойно, словно ждал этих слов. Вернее, ждали мы оба, вопрос был в том, кто первый озвучит. И здесь я все привычно взяла на себя...
Сама отнесла документы в загс, позвонила мужу и все сказала. На суд Миша не приехал, расписался на повестке, и нас развели. Я сразу же получила свидетельство о разводе, ему же было все некогда за ним приехать из Москвы.
Формулировка развода звучала так: «Не сошлись характерами». А я бы добавила: мы просто устали друг от друга. Каждый тянул в свою сторону, пока я не поняла: если так будет продолжаться, кто-то из нас надорвется...
После официального развода мы еще общались. В мае развелись, а потом все лето он то приходил, то снова уходил. Тяжело нам было расставаться. У меня, не скрою, еще теплилась надежда — а вдруг? Но, увы, разбитую чашку не склеишь. Жить Мише было негде, вот и жили в одной квартире, как соседи. Однажды я не выдержала и попросила: «Снимай квартиру. Развелись так развелись. Очень тяжело...»
Он забрал вещи и переехал на съемную квартиру. Как-то звонит: «Не могу без вас, можно я вернусь... Давай начнем все сначала». И я уже жалела о своем резком поступке, думала: «Если получится все наладить, заново распишемся...» Наступало временное улучшение, а потом все начиналось снова...
Еще когда у нас появилась Даша, мы завели щенка-лабрадора. Это была наша общая собака. Но, к сожалению, в тот год, когда мы разошлись, Моби Дик погиб под колесами машины. Я позвонила Мише в Москву, и вдруг он так злобно: «Ты собаку погубила и детей погубишь!» Было так обидно...
Около года мы морочили головы детям, не решаясь сказать про развод. Делали вид, что у нас все по-прежнему. Егор уже что-то понимал, Дашка была совсем маленькая. Я говорила детям, что папа много работает, он на съемках. Когда Миша ушел от нас, Егор пошел в первый класс. Мальчик часто задавал мне вопросы: «Где папа?», задавал вопросы и Мише: «Почему ты теперь живешь в Москве? Почему реже приезжаешь?» Миша отвечал уклончиво, старался чаще приезжать, забирал Егора и Дашу, возил их на съемки. Однажды во время прогулки с Егором у них состоялся разговор.
— Пап, почему ты не живешь с нами?
— Меня мама не пускает...
Я считаю, это было подло! Перевел стрелки на меня, решил себя защитить. Ведь прекрасно знал, что он значит для сына. Каждый раз, когда Миша приходил к нам и я видела глаза Егора, отворачивалась, чтобы скрыть слезы. Мальчик смотрел на отца как на бога!
А дальше у нас с Егором начались очень серьезные конфликты, он стал во всем обвинять меня:
— Это ты виновата! Это из-за тебя от нас ушел папа!
Я не знала, как найти к сыну подход, просто руки опускались. Мы с Егором ходили к детскому психологу, но это не помогало. Я звонила Мише, жаловалась: «Не знаю, что с Егором делать. Он меня ни во что не ставит!» Но как он мог мне помочь? И я нашла единственно верное решение — очень много с сыном разговаривала. То, чего мы не делали в свое время с Мишей. И хотя мне было трудно достучаться до мальчика, я с ним говорила, говорила, говорила...
Оправдывала Мишино поведение, его отношение ко мне, объясняла, как папа любит его с Дашей, что он всегда будет их отцом, несмотря ни на что. Объясняла сыну, почему Миша так относится ко мне, что любовь, увы, проходит...
