Достаток пришел, когда ему было за тридцать, и он страшился его потерять, вновь оказаться там, откуда с таким трудом выбрался. Тогда он был один, а сейчас на его плечах семья, жена и дочки… Он пробирался к Джорджу и Карлу, представляя ужасы, которые подстерегают его близких; по пути он наступил на ногу сидевшему в том же ряду человеку.
Судья Перкинс ударил по столу деревянным молотком и призвал присутствующих к молчанию. Процесс начался, Джордж шепнул Джерому на ухо, что они с Карлом забронировали столик в «Савое» — вечером как следует поужинают и выпьют за его победу. Джером только вздохнул: в приметы и предсказания он не верил, и все же одно обстоятельство действовало ему на нервы.
Теперь у него много известных друзей: в его загородном доме часто гостят Уэллс и Шоу, а с Конан-Дойлом они сошлись так близко, что путешествовали вместе. Его увлечение спиритизмом казалось Джерому нелепым — на дворе XIX век, кто теперь верит в столоверчение, медиумов и скачущие по столу тарелки, передающие информацию с того света? Но обижать друга он не хотел и иногда посещал его вечера. Сидел на них с отсутствующим видом, а про себя зевал: уж он-то знает, что это мошенничество.
— Остерегайтесь самого близкого друга…
— В прошлом у вас было большое горе, вас вернула к жизни большая любовь.
— Бойтесь женщины, желающей вам зла… Все это бредни — такое можно сказать о любом человеке, и он тут же найдет в своем прошлом что-то похожее.
Но позавчера на спиритическом сеансе у Конан-Дойла медиум, которым вот уже второй месяц увлекался Лондон, обратился не к кому-нибудь, а к нему, и сказал, что его ждут большие неприятности.
— Вы потеряете много денег, вас ждет крах. Приготовьтесь к тому, что вас вновь настигнет прошлое...
Ерзая на жесткой дубовой скамье, лет триста стоящей в зале королевского суда, Джером пытался представить, чего ему ждать и что он будет делать, если дело решится не в его пользу. У него имелся запасной козырь, на который, впрочем, особо рассчитывать не приходилось: антрепренер Уокер собирался ставить его пьесу «Мисс Гоббс». Он был человеком со связями и обещал сделать невозможное — Роберт Уокер клялся, что в ней сыграет сама Эллен Терри, величайшая звезда английской сцены, актриса шекспировского репертуара, не снисходящая до бытовых драм.
Джером имел с ней дело много лет назад, в другой, давно прошедшей жизни, и, как и многие театралы его поколения, был в нее платонически влюблен. Заполучить ее на роль было бы огромной удачей — доходы от спектакля с лихвой перекроют то, что может отсудить Самсон Фокс… Он тряхнул головой, выбросил из нее посторонние мысли и начал слушать то, что говорит королевский адвокат Берроуз. Ужасно, когда тебя кормят юмористические рассказы, а потом персонажи, которых ты мог бы описать, оживают и начинают разрушать твою жизнь. Самсон Фокс пытался продать Лондону изобретенное им устройство, которое должно было совершить переворот в уличном освещении.
Журнал «Сегодня» его высмеял, он оскорбился, и сейчас их адвокаты спорят о том, можно ли получить природный газ из воды, а судья Перкинс глядит на истца и ответчика с тоской и отвращением.
В ход идут цитаты из научных трудов, в качестве экспертов привлечены видные ученые. Дело не стоило выеденного яйца, но бизнесмен Фокс, кругленький, говорливый, вечно возбужденный, вложил в него деньги и душу, и оно разрослось до невероятных размеров. Джерому сказали, что такого долгого и путаного процесса в Суде королевской скамьи не было в течение последних пяти лет; после этого он отказался от услуг написавшего о Фоксе автора и напоследок срезал ему гонорар. Адвокат Берроуз закончил свою речь, заявив, что обвиняемый опорочил доброе имя его клиента, разрушил его жизнь и бизнес, и Джером подумал, что он зря смеялся над Конан-Дойлом — что там ни говори, но здравое зерно в мистике и спиритизме есть.
Это было в десять утра, а в два часа дня растрепанный и несчастный Джером вошел в кабинет Дойля:
— Ваш чертов медиум оказался прав.
— Вы проиграли?
— Нет.
