«Да как тебе это в голову пришло?! Ноги твоей там не будет, и только попробуй!» — грохотала Алла. Ему периодически удавалось вставить что-то типа: «Аленочка, ну что ты… Как же я не пойду? Обещал же! Уже и афиши висят». — «Нет, ты откажешься! Что хочешь говори: заболел, умер! Иначе вон отсюда!» И, представьте себе, не пошел.
Кроме того, поначалу Миша выпивал, и очень крепко. Намучилась, конечно, Алла с ним порядочно — когда он не приходил ночевать, искала, орала, когда находила, и колотила чем ни попадя… Но Ульянов все равно время от времени сбегал. Мне и самой пришлось однажды после спектакля «Две сестры» везти Мишу в вытрезвитель на улицу Радио... В тот период я нередко становилась свидетелем борьбы за трезвость в их семействе, а иногда и непосредственным ее участником.
Был случай, когда Ульянов не явился домой после спектакля. С утра мне звонит Алла: «Поедем искать!» Оказалось, она уже побывала в театре, где ей доложили, что накануне Михаил Александрович уходил вместе с артистом Волынцевым. «Вперед! К Волынцеву!» — командует подруга, точно как киногерой ее мужа перед армией. Жил Юрий Волынцев у черта на рогах — аж за Кунцевым, премся туда на каком-то драндулете ужасно медленно... Поднимаемся, открывает жена Юрия Витальевича, с ходу пугается — Алка-то уже воплощенный монумент «Карающее правосудие», да еще и громогласно вопрошает: «Где Ульянов?! Я знаю, он у вас!» — и топает внутрь чужой квартиры, бесцеремонно открывая двери. Та признается: мол, был, явились вдвоем невероятно грязные, брюки пришлось даже простирнуть, но уже куда-то выкатились. Что делать? Поехали обратно.
И вдруг «полководец» Парфаньяк командует: «Стоп!» Шофер ничего не понимает, но останавливает машину, и нашим глазам открывается дивная картина: на обочине дороги уже не сидит, но еще не лежит Миша. Алла выскакивает и начинает тащить его в машину… Это надо было видеть! Ей-богу, я так хохотала! Дело в том, что Ульянов в обычном своем состоянии всегда был несколько мрачноват, угрюм, но когда выпивал, в нем просыпалось невероятное мужское обаяние. И вот Алла с растрепавшейся прической тянет его, а он, улыбаясь от уха до уха, довольно констатирует: «А!.. Значит, любишь еще!» Как же она его поколотила в машине!..
Иногда Алла, сомневаясь в сознательности супруга и не имея возможности его контролировать, возлагала функции надзирателя на меня. Однажды она поехала с Ленкой в Коктебель, а Михаил Александрович остался в Москве, так как в скором времени ему предстояла поездка в Японию в составе делегации (это было самое начало зарубежных визитов), а по возвращении он должен был отбыть к своим на море.
Так вот, пока Алла грела на южном солнышке то и дело хворавшую Ленку, мне поручили Мишу, и он каждый день приходил к нам обедать. Обаятелен был зверски, открывал дверь и объявлял: «Нахлебник Тетерев прибыл! (Нахлебник Тетерев — это персонаж пьесы Горького «Мещане». — Г. К.) Велите подавать!» Однажды дочь моя заметила, будто Михаил Александрович немного нетрезв. Мы с мужем присмотрелись и решили, что Ляля ошибается. Уехал.
Из Японии привез мне чудесные веера, шкатулку. Обедаем. Молчит. Я не выдержала: «Миша, ну что же ты ничего не рассказываешь?!
