Понимая, что в карманы к музыкантам посыпались деньги, бандиты активно проявляли к ним интерес. И нас это не обошло стороной...
Отмечали с группой очередное выступление в рок-клубе. Вдруг Слава куда-то пропал из моего поля зрения. Наш друг Егор Белкин тихо мне говорит: «Марина, не ищи Славу, лучше беги отсюда!» Оказывается, какие-то московские господа «пригласили» моего мужа за стол в соседнем зале кафе и повели разговор по душам. В три часа ночи я мчалась домой по ночному городу… Вернулся Слава под утро... При мне он даже в таких случаях старался сохранять невозмутимое спокойствие. В его характере имелись особые чуткость и такт: старался лишний раз не тревожить близких людей, все переживал внутри себя.
Не посвящал меня и в проблемы с бандитами, просто приставил охрану.
Постепенно Слава становился лидером и культовой фигурой рок-движения. Для его психики и нашей семьи это было испытанием на прочность, к которому мы оказались не готовы. Постоянные гастроли, длительные расставания — наверное, все это и стало причиной для наших первых недомолвок и разочарований.
Мы со Славой никогда громко не ссорились. Ходили и молчали, пока обида не перегорит. Между нами это называлось «бутусовский характер» — такая доброкачественная вредность, которую, видимо, породил замес разных кровей. В Ане он расцвел бурным цветом. Например, дочь садилась вязать, запутывалась, долго пыхтела — и наконец с грохотом швыряла вязанье в стену.
И мы со Славой снисходительно все это наблюдали, узнавая себя в дочери.
Поскольку я привлекала внимание многих парней, ревность стала неотъемлемой частью наших отношений. Даже увидев блокнотик, куда я переписывала поэтические строчки Игоря Северянина, Слава начинал выяснение: «Это что такое? Зачем тебе стихи о любви?» Нервничал каждый раз, когда просто кто-то со мной заводил беседу. Я в свою очередь ждала его по ночам на балконе, когда задерживался на репетиции. Порой Слава приходил под утро, но обязательно захватывал кого-нибудь из приятелей: боялся, что в одиночку не вынесет моих острых взглядов.
Чувствуя, что мы отдаляемся друг от друга, Слава однажды пришел на кафедру архитектурного института, где я тогда работала, и предложил: «Хватит тут ерундой заниматься, поехали со мной на гастроли!»
Это была попытка наладить отношения. Я безумно обрадовалась, но с тех пор постоянно разрывалась между мужем и дочкой, которую мы на время поездок оставляли у родителей мужа.
Однажды полетели в Одессу. Для безопасности нам даже предоставили частный самолет. Приходим на аэродром, а это почти игрушечный кукурузник с деревянными лавками! Одессы я так и не увидела — ведь фанаты уже знали, что группа поселилась в гостинице «Черное море». Просто так выйти на улицу мы не могли. Потом еще выяснилось, что нанятые для охраны люди планировали меня украсть! И мы поспешили улететь вон из Одессы-мамы.
Кроме того, мне стали угрожать поклонницы: заваливали сумасшедшими письмами.
Конечно, они путали Бутусова с лирическим героем его песен. Куда бы ни отправились — за нами хвостиком ездила группа девочек. Однажды две такие девчонки подсели ко мне в аэропорту и стали интересоваться: «Марина, правда, что Слава пытался покончить с жизнью?» Эта легенда родилась после композиции «Я хочу быть с тобой».
В Таллине после концерта мы вернулись на сцену, чтобы собрать цветы… По контуру она подсвечивалась лампочками, которые оказались выкручены и разбиты… И надпись на сцене кровью: «Слава, я тебя люблю!» Тогда же у гримерки фанатка подарила Славе розу с огромными шипами — и сильно сжала руку, в которой он держал стебель. После такого «проявления чувств» мне пришлось бинтовать его ладонь.
