Мне не понравилась на нем бахрома. Мама потом каждый раз разворачивала этот торшер к стене, чтобы не были видны проплешины на нем.
Только раз отец повысил на меня голос. Из Афганистана, где они вместе с Лещенко и Винокуром давали концерты, он привез оружие: шлемы, пистолет, ружье. Пистолет был, конечно, уже списанный, но тем не менее настоящий. Однажды, думая, что папа ушел, я прокрался в его кабинет. Когда он застукал меня с пистолетом в руках, страшно орал…
Помню, как во 2-м классе папа с Тонковым дали в моей школе шефский концерт. Народу в зал набилось столько, что чуть ли не на люстрах висели.
А потом старшеклассники подходили и почтительно спрашивали: «А правда, что Авдотья Никитична — твой папа? Обалдеть!»
Как-то меня в девять лет отпустили одного во двор. 22 декабря. Мороз. Я гуляю в обновках. Дядя Миша мне привез из Канады «аляску» с капюшоном, а папа подарил шапку-петушок с логотипом «Д». Это была настоящая динамовская шапка – подарок самого Льва Яшина.
У нас во дворе стоял компрессор для отбивки асфальта. Меня очень заинтересовал прикрепленный сзади компрессора бак с соляркой. Я вокруг него два дня крутился, мечтая взорвать! Наконец соорудил фитиль и кинул его в солярку. Бабахнуло так, что стекла в доме задрожали. На мне мгновенно загорелась «Аляска», молния расплавилась и на всю жизнь оставила ожог на подбородке, волосы сгорели, обуглились щеки.
Когда я прибежал домой, все решили, что меня облили какой-то кислотой. Вызвали «скорую», приехала реанимация. «Ребенка надо срочно госпитализировать!» — сказали врачи. Но бабушка вцепилась в меня и закричала: «Не дам!» Потом месяца два меня лечили от ожогов третьей степени.
Для папы это стало вселенской трагедией. Стоило мне заболеть банальной ангиной, как он поднимал на ноги всех профессоров. А тут ожоги! Врач посоветовал мазать мои раны облепиховым маслом — страшным в то время дефицитом. Так папа скупил облепиховое масло, наверное, во всей Москве. Меня потом им буквально поливали… Для папы вообще не существовало ничего невозможного.
Он мог достать, если надо, Луну! Открыть любую дверь. У него все было только первосортное: если жена, то красавица, если сын, то лучший, если машина, то импортная, если холодильник, то забитый деликатесами. Да и он сам — успешный, знаменитый, окруженный поклонницами. Они ему без конца звонили и вздыхали в трубку, писали письма, просили автографы…
Но мама была не ревнива, тем более что папа оказался прекрасным семьянином. Носил маму на руках, баловал, дарил без конца подарки. Она первой в Москве стала обладательницей шикарной норковой шубы, из Афганистана папа привез ей красивую дубленку.
Он все тащил в дом, как в норку. Дефицитная икра у нас не переводилась, он заказывал еду в ресторане «Пекин», в «Березке» покупал на чеки одежду.
Над папой даже друзья посмеивались, прозвав его «Скатерть-Самобранка».
У него всегда с собой был небольшой чемоданчик, в котором он возил изумительную закуску: маринованные огурчики, соленые грибочки. В любом месте он мог накрыть «полянку» для своих обожаемых друзей. А друзья у нас дома бывали постоянно.
Звонит, например, маме ночью:
— Как Мишка? Спит? Ты блины завела? Жди. Сейчас придем.
И заваливается с большой веселой компанией. И тут же к этим блинам папа заказывает из ресторана шикарный ужин.
