Но он отсчитал ровно сорок рублей, предварительно спросив разрешение у жены:
— Санечка, вот Алена просит дать ей деньги пораньше… Можно?
Ну как я могла себя чувствовать в отцовском доме?
Папа вообще был ведомый человек, бесхарактерный. Какая ему женщина попадется, таким он и будет. Слава богу, со второй женой ему повезло.
Поначалу у нас с Александрой Николаевной отношения никак не складывались. Будучи подростком, я не могла понять ее характер. Грубоватая, резкая. Помню, как вначале на нее обижалась.
Однажды гуляем неподалеку от их дома, вдруг она предлагает: «Давай по парку пройдемся, а потом к нам пойдем обедать.
Останешься у нас ночевать». Для меня это было такое счастье! Идем дальше, и вдруг она говорит фразу, в которой в принципе ничего такого нет, а тогда она показалась очень горькой.
— Ой… Это сейчас надо раскладушку доставать с антресолей, да и обеда у меня нет… Давай в следующий раз, а?
— Да, конечно, мама Саня!
Я не показала обиды, повернулась и пошла домой. Потом к резкости Александры Николаевны я постепенно привыкла, подстроилась под нее. Но сколько всего мне довелось пережить, пока не поняла, какая на самом деле она хорошая женщина…
Вначале я звала Александру Николаевну тетей Саней, а потом — мамой Саней.
Она прекрасно вела хозяйство, многому меня учила. У нее был прекрасный голос, меццо-сопрано, да и у меня имелся небольшой голосок. И мы часто, когда к ней приходили в гости ее сестры, пели дуэтом русские романсы.
Ко мне она относилась как к любимой дочери. Помню, неожиданно сказала мне: «Знаешь, из всех моих девок ты лучше всех!» Наверное, я быстрее ее дочек откликалась на ее просьбы. Не успеет позвонить — я уже к ней выехала. Я была попроще, поотзывчивее. А еще она меня больше жалела…
— Это лучше Алене отдать… У моих девчонок и так все есть.
Она, например, перешила на меня свою старенькую шубу. Мы вместе подол ножницами отрезали. А однажды вдруг подошла ко мне и приказала: «Ну-ка, подними юбку».
А на мне какие-то драные штаны. Она купила мне белье. Как-то раз папа привез мне платье, я его очень долго носила. Это ему подсказала Александра Николаевна. Он сам ни за что не догадался бы...
А тут зимой у меня из школьного гардероба шубу украли. Выхожу на улицу — февраль, мороз. Как была в школьной форме, так и пошла домой. На следующий день учительница опросила всех мальчишек, но в содеянном никто не признался. Учителя собрали мне на пальто шестьдесят рублей. Я в этом пальтишке ходила долго-долго…
Педагоги уже обо всем знали: мамина подруга пришла в школу и рассказала им, что девочка живет одна. На второй день ко мне подошла завуч и спросила: «Ты сегодня завтракала?» Меня стали опекать. Оказывается, я могла питаться бесплатно в столовой, если бы написала заявление.
Но как же стыдно при живых родителях писать, что нуждаешься в бесплатном питании!
Куда мне идти после 11-го класса, никого не интересовало. Словно слепой котенок, я тыкалась во все стороны, набивая себе шишки.
Решила поступать в театральный, как мои родители. Но со мной надо было заниматься: я была зажатой, закомплексованной, неподготовленной. Естественно, на экзамене провалилась. «Иди работай!» — дал совет папа. После школы денег он мне уже не давал. Как-то моя подружка посоветовала пойти на работу в арбитражный суд. И я устроилась туда референтом.
Устройство на работу, получение квартиры — всем этим занималась я сама. Папа к этому отношения не имел.
