На премьеру фильма в кинотеатр «Октябрь» мы отправились всей семьей. После сеанса он вдруг взял Машу за руку и куда-то повел: «Пойду познакомлю ее с сестрой». Когда Марис подошел с маленькой Машей к Илзе, она словно окаменела. «Познакомься, это твоя младшая сестра», — сказал Марис. «Мне не надо никаких сестер!» — Илзе развернулась и пошла прочь. Он посмотрел ей вслед и покачал головой: «Не ожидал…»
Марис всегда стремился к общению со старшими детьми.
Эту картину я наблюдала довольно часто. Он звонит на улицу Неждановой, а там либо какую-то гадость ему скажут, либо трубку бросят. И, помню, сидит он, грустный, расстроенный. Однажды я случайно слышала, как он говорил с бывшей женой: «Я тебя ни о чем не прошу. Только об одном — чтобы в моей квартире мне выделили угол.
Я не буду вас стеснять…» В ответ он слышал категорическое: «Нет!»
Он все время туда просился. Это ведь была для него не просто квартира, а огромный кусок его успешной жизни. Это была святыня! Ведь в ней когда-то жила великая балерина царских времен Екатерина Гельцер. О размене такой квартиры не могло быть и речи! Это все равно что посягнуть на божество!
Однажды я не вытерпела и сказала Андрису: «Возьмите его, ведь он просится все время. Я его не держу. Может быть, он там встрепенется…» Андрис опустил глаза: «Мама не хочет…»
Марис тосковал по этому дому так же, как тосковал по Большому театру. Но дорога и туда была навсегда для него закрыта. И все же он вернулся в свой дом — у входа в подъезд теперь висит его чеканный профиль на мемориальной доске…
Мария Лиепа: Помню, однажды мы с ним были дома одни.
Вначале папа сидел на кухне и вышивал на полотенце свои инициалы МЛ (он постоянно что-то зашивал, никому не доверял свои балетные тапочки, даже носки штопал). Потом мы уселись в кресло, чтобы еще раз посмотреть наш любимый «Бенефис», где он играл с Людмилой Гурченко.
Словом, я сижу у него на коленях, папа в прекрасном расположении духа. Звонит телефон. «Але! Да!» — он расплывается в улыбке. И вдруг вижу, как за секунду у него меняется лицо, нижняя губа начинает трястись, и он в сердцах швыряет трубку. Полная тишина, только слышны гудки в трубке. Папа сидел словно окаменевший, по его лицу текли слезы.
— Что случилось?
— Твоя старшая сестра вчера вышла замуж и мне ничего не сказала…
А потом через паузу добавил:
— Когда вырастешь, пожалуйста, не будь такой жестокой.
Люби меня…
О предстоящей свадьбе Илзе и скрипача Сергея Стадлера папа знал от друзей. Он был уверен, что получит приглашение на семейное торжество, но его так и не позвали. Я тогда была еще маленькой и не понимала, как глубоко его ранил поступок дочери...
Евгения Шульц: Еще у него была большая обида на Андриса. Как-то на день рождения Мариса пришли гости, заехал поздравить отца и Андрис.
