Миша был художественным руководителем театра, а я работал вторым режиссером и актером. Как и в институте, первый год все артисты горели общим делом, а потом появились группировки, начались интриги. В итоге, все как лебедь, рак и щука, тащили театр в разные стороны. Поэтому с некоторыми артистами Мише пришлось расстаться…
В «Современнике 2» опять собрались «звездные дети»: Маша Евстигнеева, мы с Мишей, Никита Высоцкий. Нашим художником был Женя Митта…
Мы дружили, были самозабвенно преданы друг другу, как лицеисты пушкинской поры, и не раз выручали друг друга из щекотливых положений…
А надо сказать, Мишка часто влипал в ситуации, из которых, наверное, только он и мог выйти сухим из воды.
Как-то в ресторане сидел с друзьями. Не знаю, что уж там случилось, но Миша кинул на соседний стол пустую бутылку и стал задираться. А там авторитетные товарищи кавказской наружности. Они повскакивали с мест и закричали, что сейчас убьют обидчика. Мишины друзья принялись их увещевать: «Да он пошутил… просто пошутил…» Ефремов же не унимался и продолжал орать, что со всеми разберется. Его более трезвые товарищи сцепили руки, окружили Мишу кольцом, благополучно переместили к выходу и быстро запихнули в машину.
Миша знал лучше нас, как нужно играть и ставить современные спектакли. Часто нам повторял: «Запомните, вы не Москвины и не Качаловы. На вас смотреть долго неинтересно, поэтому играйте быстрее!» Сам не любил на сцене тянуть кота за хвост и другим не давал.
Как-то играл с молодой актрисой в спектакле «Тень». И была у них любовная сцена. В тот момент, когда Миша отворачивался от зрительного зала, он шептал партнерше с перекошенным от ярости лицом: «Быстрее, б…дь!!!» И та от страха начала играть с утроенной скоростью. После спектакля выговариваю Мишке: «Ну что ты делаешь, так нельзя! Взял и сбил актрису с толку!» А он в ответ, страшно довольный: «Зато как заиграла! Ты видел, как у нее глаз загорелся?»
Он вообще человек очень эмоциональный. Как играл темпераментно, так и режиссировал. Как-то, помню, сидел в зале и наблюдал за репетицией. Вдруг актриса, которой Миша-режиссер сделал замечание, принялась с ним спорить. Он в гневе схватил стоящий перед ним стакан с водой и швырнул в нее.
Стакан разбился и поранил актрисе губу. Миша посадил ее в свою машину и повез в травмпункт. Спектакль отменили... Потом они друг друга простили и помирились.
Мишка во всем был первый! Первым и женился. Как-то в наш театр привел устраивать свою жену один молодой актер. Он в ту пору дружил с Мишей Ефремовым и работал во взрослом «Современнике». Девушку звали Асия. Тоненькая, черноволосая, с живыми темными глазами. Завлит Асия была очень умной девочкой, заставляла всех нас читать не только пьесы, но и романы, по которым готовились постановки.
Ее муж был обладателем редкостной по тем временам и дорогой аппаратуры: видеокамеры и видеомагнитофона. Он снимал рекламный ролик для нашего театра, а потом этот ролик крутили на большом экране перед спектаклями.
Мы с Мишей готовили к постановке «Тень» Шварца: он — режиссер-постановщик, я — второй режиссер.
Родилась идея — использовать в пьесе песни Виктора Цоя. А все песни группы «Кино» были записаны на кассетах у Мишкиного друга. И мы решили обратиться к нему за помощью. Хозяин дома сидел на кухне своей большой квартиры в халате, звучала музыка Цоя, Миша фантазировал, в каком месте спектакля поставить ту или иную песню, а Асия молча хлопотала на кухне.
Прошло время. Наш «Современник 2» поехал на гастроли в Тбилиси. Мы играли в храме Метехи поставленный Мишей спектакль «Пощечина» по Олеше, но грузинская публика его не приняла, спектакль провалился.
