Цирк был моим первым самостоятельным решением. Хотя, по сути, за меня постарался случай. После техникума я попал в армию, где подружился с артистом цирка Гришей Чекалиным. Тот расписал мне свою интересную кочевую жизнь: поездки по Союзу и даже возможность иногда выехать за границу. Я собирался в цирковое училище, когда вдруг объявили о наборе в цирк мастеров спорта (коим я был сразу в двух дисциплинах — пятиборье и плавании).
Кочевая жизнь не заставила себя ждать. Звание артиста советского цирка в то время звучало гордо и сопровождалось ореолом небожителя. Бесплатный билетик решал любые проблемы и отворял все двери. Накануне 90-х как раз стали открываться первые кооперативы, в том числе и в цирке. Теперь за день мы зарабатывали, как раньше — за месяц.
А в первой заграничной поездке в Израиле заработок выдавали шекелями — эти огромные «портянки» в кошелек не влезали. Я чувствовал себя первым советским миллионером.
В Европе все старались купить то, что невозможно достать в Союзе. И вот когда цирк добрался до Антверпена, я увидел там машину мечты — старенькую подержанную «Вольво». Приобрел ее и перегнал в Москву. У самого в голове не укладывалось: советский гражданин, не имея водительских прав, спокойно пересекает границу на иномарке. Весь стаж шофера — несколько кругов вокруг гостиницы в Антверпене. Милиционеры остановили меня только в Москве: от одного откупился журналом Playboy, второго угостил импортной жвачкой. У машины автоматически открывались люк и окна, я любил этим понтоваться: однажды по пути на репетицию в цирк остановился на светофоре рядом с троллейбусом и играюсь с кнопочками.
А краем глаза наблюдаю, как люди дивятся. Вдруг это чудо техники ломается: стекло опущено, а на улице минус 30! Пока через всю Москву ехал, в снеговика превратился. Продал ту иномарку директору одного рынка. На стрелке меня по дружбе охраняли наши циркачи-джигиты — следили, чтоб не кинули... Так сумка, набитая деньгами, оказалась у нас дома. Отец с утра выглянул на двор: «А где машина?» Я говорю: за дверью стоит... Тогда на эту сумму можно было купить 3 квартиры на Тверской. А в результате — она в пыль растворились. Часть денег разбросал по сберкнижкам родных, а после всех дефолтов и кризисов недавно снял со своего счета всего 40 тысяч рублей.
Но главными были даже не деньги — мы, юнцы, познавали жизнь во всех проявлениях.
В аэропорту Израиля нас встретили с автоматами, думаем: «Пипец, расстреляют». А у них, оказывается, все военнообязанные — даже на пляже мужики в плавках — пистолеты носят. Как-то возвращаюсь в номер гостиницы: сосед с девушкой целуется. Она его одной рукой обнимает, из другой не выпускает автомат…
Европа нас быстренько развратила. Сразу просекли: в номере гостиницы присоединяешь к телеантенне стержень от ручки — и все платные порноканалы доступны. В Германии посетили сауну при отеле и еле скрыли свое недоумение под полотенцами: в общем зале и мужики и бабы голые! И не визжат при виде толпы накачанных самцов… Когда мы на девушек игриво пялились, те на нас смотрели как на идиотов: мол, вот чудаки — в плавках в сауне сидят!
А у них так заведено — в присутственных местах вести себя фригидно. Как-то на гастролях в Голландии встречался с одной местной жительницей и тоже пошли с ней в сауну. Только я недвусмысленно приблизился к своей девушке, как она отрезала доступ к телу: «Постель у нас в номере есть. А сюда мы париться пришли», — у них все по понятиям разделено.
Переспать с иностранкой для нас тогда было как в космос слетать. Только одному обломится, как остальные гастролеры его вопросами закидывают: «А какие они — такие же, как наши?». Словно подростки: когда я в восьмом классе впервые поцеловался с девочкой, крепко примерзнув штанами к заснеженной лавке, сразу ощутил себя выше друганов (хоть в рассказе об этом эпизоде и подбавил жару).
Мог ли хоть один добропорядочный коммунист пройти мимо улицы красных фонарей и не заглянуть на огонек? Поглазеть на живой товар в витринах! А мы и языка толком не знали: как к ним подъехать? Что греха таить: любой мужик хоть раз в жизни покупал проститутку. Хотя советского человека такие доступность и изобилие сбивали с ног. И вдруг в одном борделе нас приветствуют на родном языке — там хозяйкой оказалась славянка-молдаванка. Ей хотелось с нами поговорить. Сели, накатили по рюмочке: мы ей — про цирк, она нам — про бордель... И так растрогалась, что сделала русским гостям презент: «Берите любых девушек!» Поставила пластинку, где военный хор исполняет «Катюшу», — и мы под священную нашу песню разобрали девчонок.
Я с противоположным полом всегда умел ладить. Может, эта легкость да ветреность мне не на руку сыграли.
