«Возьми себя в руки! — прикрикнул преподаватель. — Сейчас же иди умойся и возвращайся с нормальным лицом!» Все знали, что мы с Сережей встречаемся, и внезапную вспышку горя списали на очередную ссору. Настоящую историю, слава богу, никто не знал. Я выбежала и с упоением продолжила рыдать уже в туалете. Через несколько минут туда пришел преподаватель. Он говорил разумные слова о том, что все на земле рано или поздно заканчивается, пинки судьбы надо воспринимать стойко. Как бы ни было горько, лучше делать вид, что у тебя все замечательно, и пусть он это видит! Как ни странно, слова историка возымели действие. Я принялась делать вид, что не замечаю Сережу. И ведь сработало! Один звонок, второй, потом он приехал: «Давай поговорим». Теперь у Сережи сорвало крышу. Он часами сидел под моей дверью, уговаривал, просил простить.
Позвонила Серафима Ильинична: «Наташа, помирись с ним, пожалуйста. Серега сам не свой, не ест, не пьет». Но я держала оборону. Помирились через месяц. «Мы поженимся, — обещал Сергей. — У нас обязательно будет много детей, потому что я никогда себе не прощу потери нашего первого ребенка». На этой мажорной ноте его забрали в армию. Служил Сергей в Польше, и не было дня, чтобы я не отправила ему весточку. Описывать свой день в деталях, эмоции и чувства быстро вошло в привычку. Иногда все пережитое не помещалось на страницах одного послания, и я писала по два-три письма.
Учеба моя заканчивалась, на практику меня пристроили поближе к дому — на телефонный узел АТС-433. Конечно, жить и умереть на телефонной станции я не собиралась. Что бы со мной ни происходило и чем бы я ни занималась, музыка всегда шла параллельно — я пела в ансамбле, играла на гитаре.
В мои рабочие обязанности входило не только сообщать о поломках, но и справляться с ними по мере сил.
С тех пор я прекрасно умею паять. Телевизионные антенны, помню, чинила не только себе, но и соседям. И искренне не могла понять, зачем, чтобы повесить люстру, вызывать мастера. Я всегда замечательно сама справлялась с любым нехитрым ремонтом! Мама меня ругает — говорит, слишком самостоятельная, поэтому и с мужиками не везет. Наверное, она права. Я приучила окружающих к мысли, что все могу, поэтому в компаниях консервную банку просят открыть или кого-то из мужчин, или Наташу Гулькину.
Ну так вот, пришла я, уже семнадцатилетняя (с ума сойти какая взрослая!), на станцию паять провода, а там Николай, молодой инженер...
Он быстренько отобрал у меня паяльник… Коля поразил меня способностью легко решить любую проблему — забить ли гвоздь, починить ли микросхему. «Вот таким и должен быть нормальный мужик!» — решила я про себя. И, как говорится, бес попутал. Сереже я продолжала писать, но эпистолярный энтузиазм таял с каждым днем. «Кажется, я влюбилась», — призналась маме. «Ну конечно, за полгода до того, как Сережа придет из армии… Так, Наташа, можешь только ты!» — фыркнула мама.
Коля довольно скоро позвал меня замуж, и я согласилась. Честно говоря, больше всего на свете боялась показаться на глаза тете Симе. Не брала телефонную трубку, не писала Сереже. В конце концов моя мама объяснила Симе, почему я ее боюсь.
Как ни странно, Серафима Ильинична меня не съела, попросила только по-человечески объясниться с Сережей. Но я трусила. Сергей свалился как снег на голову прямо накануне моей свадьбы. Уговаривал одуматься. Но я, как заводная игрушка, повторяла: «Люблю Колю. Выйду замуж». И вышла. Мне не исполнилось и двадцати, когда на свет появился Лешка, вес 2900, рост 50 сантиметров. Как-то пачки Сережиных писем обнаружил муж и закатил скандал. Я от греха подальше их уничтожила. Серафима Ильинична продолжала созваниваться с моей мамой и однажды сообщила, что Сергей женился. Потом рассказала о рождении внуков. Моя семейная жизнь тоже текла своим чередом. Сережу я не видела много лет, а в универмаг «Москва» с тех пор заходила с легкой опаской... И не зря. Забегая вперед, скажу, что столкнулись мы именно там, только лет через десять. История довольно смешная.
Надо признаться, со временем у меня появился комплекс, присущий многим шоу-дамам, — я крайне некомфортно чувствую себя без макияжа. И надо же было именно ненакрашенной, измотанной и измученной концертами зайти в «Москву», чтобы нос к носу столкнуться с первой любовью! Это было так неожиданно, что я не придумала ничего лучшего, как… убежать. Петляя в толпе, как заяц, долетела до машины. Ехала и смеялась — это ж надо такой номер отколоть!
С Колей мы расстались по банальной причине. Он — прекрасный человек, и жена ему была нужна нормальная, то есть с борщом и совместным просмотром футбола по телику. А у меня начинался «Мираж». Времени не хватало ни на мужа, ни на ребенка, ни на себя саму. Безусловно, Колю я любила. Но позже пришла к не очень приятному для себя выводу: замуж я выскочила не от фантастического чувства, а скорее потому, что очень хотела надеть свадебное платье, фату и торжественно вышагивать под марш Мендельсона.
