К тому же Милле увеличил мой гонорар, и Данте сможет спокойно работать.
«Данте, Данте, снова Данте!» — Деверелл почувствовал, как в душе закипает негодование. В ту же секунду он услышал, как хлопнула входная дверь и раздались голоса. Элизабет начала спешно приглаживать волосы и поправлять шаль. Заметив ее волнение, Уолтер резко поднялся:
— Мисс Сиддал, позвольте мне откланяться. Вижу, вы ждете посетителей, не хотелось бы мешать.
Элизабет рассеянно протянула ему руку. На лестнице Деверелл, как и рассчитывал, столкнулся с Данте.
— Уолтер, и ты здесь!
Что, ревность отступила перед лицом опасности, и ты решил навестить Сида? (Так Данте называл мисс Сиддал.)
Деверелл заслонил Россетти дорогу и прошептал:
— Выслушай меня. Выслушай внимательно. Эта девушка заслуживает большего, чем славы любовницы талантливого повесы. Ей нужны защита и твердое положение в обществе. Скажи прямо — ты обеспечишь ее доброе имя?
Данте натянуто улыбнулся:
— Что ты имеешь в виду?
— Ты сам прекрасно знаешь. Я имею в виду единственный шаг, который в этой ситуации обязан сделать джентльмен, если у него остался хоть грамм совести и чести.
Я говорю о женитьбе.
Данте усмехнулся, что еще больше разозлило Деверелла.
— Почему ты смеешься? Думаешь, Элизабет недостаточно хороша, чтобы носить фамилию Россетти? Или, может, не так умна, как твои сестры, которые только и знают, что критиковать ее, хоть и делают это в стихах!
— Хочешь правду? — Россетти смотрел в упор на Деверелла. — Ты ничего не знаешь про нас с Лиззи. Ничего! Ты просто жалкий отвергнутый поклонник, не знающий, на ком сорвать свою ревность! Она похожа на меня как две капли воды, потому что я ее создал! И ей не нужны прогулки до церкви, чтобы чувствовать себя защищенной!
С минуту они стояли друг против друга как разъяренные быки. Затем, взяв себя в руки, Уолтер спустился вниз и, бросив последний взгляд на товарища, тихо сказал:
— Женщина, Данте, в какой бы семье она ни родилась, нуждается в защите мужчины. А мисс Сиддал нуждается в ней вдвойне. Ведь кроме тебя у нее, в сущности, никого нет. Ты прав, вы похожи как две капли воды. Так не дай одной из капель испариться.
Данте, проводив его взглядом, зашел к Лиззи. Хрупкая девушка в красной шали уже протягивала к нему руки.
…Элизабет приподняла тяжелые веки. Почти пустой пузырек с лауданумом стоял прямо перед глазами. Вот оно — бесцветное пробуждение, когда одна за другой просыпаются обиды и опять наваливается тоска. Вдруг Элизабет показалось, что в комнате кроме нее есть кто-то еще.
Она повернула голову и увидела Данте. По пояс обнаженный, он стоял к ней спиной у стола и перебирал наброски. Затем подошел к шкафу, взял свежую рубашку и любимый бархатный пиджак. «Он надевает его лишь по особым случаям, — пронеслось в голове у Элизабет. — Он идет к ней». Лиззи накрыла волна боли и ревности.
— Куда ты?
Данте вздрогнул от неожиданности и медленно, как пойманный на месте преступления вор, обернулся.
— Я думал, ты спишь.
— Ты идешь к Джейн?
Предчувствуя скандал, Россетти вздохнул: — Если ты спрашиваешь, иду ли я к натурщице Джейн Берден, чтобы рисовать ее, то да, дорогая, ты абсолютно права.
Я, знаешь ли, художник и иногда рисую. И не жди меня, возможно, я еще загляну к родителям.
Сдерживая обуревавшие ее чувства, Элизабет медленно поднялась с кресла:
— Почему ты не берешь меня с собой к родителям?
Повязывая галстук, Данте пожал плечами:
— Вы же вроде не очень ладите...
— Нет, не поэтому. — Элизабет оперлась о стол, чувствуя подступающее головокружение. — Ты стыдишься меня, Данте. Я пятно на твоей биографии известного художника и профессорского сына.
