Но он был молод, хорош собой и крепок, как гранитная скала: во время плавания на промысловом судне «Викинг», куда Нансен ради научных наблюдений напросился стажером, бывалые моряки глядели на него разинув рты: никто из них не мог ни положить этого парня на обе лопатки, ни перетанцевать. Ему случалось гнаться за раненым белым медведем, перепрыгивая с льдины на льдину, во время погони переплывать полыньи и бежать дальше, не сбавляя темпа, — а на дворе, между прочим, стоял тридцатисемиградусный мороз. Фритьоф знал, что он нравится женщинам, но ему никак не удавалось найти свою принцессу. Барышня из Шотландии, с которой он познакомился во время научного тура по Европе, была чересчур изнежена и любила комфорт.
Фрекен Эмилия, за которой он ухаживал в Христиании, казалась не в меру легкомысленной — ей явно нравилось водить его за нос.
Он не умел поддерживать салонные беседы, да и одевался не так, как все: даже в самую лютую зиму обходился без пальто, вместо сюртуков, рубашек с жестко накрахмаленными воротничками и галстуков носил плотно облегающие спортивные френчи. Это выделяло его из толпы и подчеркивало мощную грудь и широко развернутые плечи, но за спиной над ним посмеивались, и фрекен Эмилия явно стеснялась своего необычного кавалера. Сходив на концерт Евы Сарс, он влюбился в нее по уши: голос у барышни со светлыми глазами оказался ангельским, и на сцене она держалась как богиня. Фритьоф долго искал встречи и наконец столкнулся с ней в кафе «Музыка» на улице Карл-Юхансгате, излюбленном месте столичной богемы.
На его счастье, Ева не забыла леса близ Фрогнерсетерена и глубокого сугроба, из которого ее извлек симпатичный незнакомец. Между ними завязался разговор, Ева была не прочь продолжить знакомство. И, что выглядело настоящим чудом, барышня Сарс оказалась превосходной лыжницей, влюбленной в зиму и снег, и он долго благодарил за это судьбу. Прежде чем Нансен решился сделать ей предложение, они спустились со множества горных склонов, и она ни разу не оробела. Такая женщина и была ему нужна. Только такой он представлял себе жену викинга.
Экспедицию в Гренландию он задумал давно, многие его отговаривали, считая самоубийством: еще никто не пересекал этот безжизненный, покрытый льдом континент на лыжах, к тому же начиная с самого опасного места — безлюдного восточного берега арктической Сахары.
А он отвечал, что для того чтобы чего-нибудь добиться, надо сжечь за собой корабли и идти вперед, чувствуя за спиной дыхание смерти. Дальнейшие события показали, что он был совершенно прав.
Он отправлялся в путь не для того, чтобы завоевать сердце прекрасной дамы, но вышло все именно так. К Гренландии отплыл никому не известный доктор Нансен, пустившийся в безумную, обреченную на неудачу экспедицию. В Норвегию он вернулся мировой знаменитостью, человеком, совершившим неслыханный подвиг. Деньги больше не были проблемой, теперь у него их могло быть столько, сколько он пожелает: и в Европе, и за океаном ждали лекций о Гренландии и были готовы за них платить.
Благополучная, одетая во фраки публика затаив дыхание слушала рассказ о том, как шестеро смельчаков, высадились на зыбкий дрейфующий лед и долго пробирались к берегу.
Как простились с последней вестницей жизни — птицей пуночкой — и пустились через льды. Как их изводил голод — рацион экспедиции был составлен неправильно, и им так не хватало необходимых на морозе жиров, что бывалый путешественник, моряк Отто Свердруп, попросил у Нансена разрешения съесть сапожную мазь — ведь в ней есть льняное масло!
Они поднимались на ледники под проливным дождем, взвалив себе на плечи тяжелую поклажу, а там, наверху, их встречал лютый мороз, и одежда превращалась в ледяной панцирь. Палатку постоянно заносило снегом, по утрам приходилось раскапывать выход, соскребать лед с полозьев лыж и саней перочинным ножом.
Через два месяца, когда подул попутный ветер и послышался птичий щебет, они поставили на санях паруса и помчались по льду — вскоре с саней слетели ящики с продуктами, затем свалился и Нансен. Отто Свердруп во весь дух мчался вперед и, не оборачиваясь, кричал: «Отлично! Здорово идем!» Заметив, что ему никто не отвечает, он взглянул назад, спустил парус и развернул сани. Свердруп отыскал Нансена, нашлись и продукты, и они продолжили свой путь — до тех пор, пока не вышли к свободной от льда и снега земле, а затем и к фьорду.
Они шли к нему целую вечность и встретились с живущими на западном берегу Гренландии эскимосами, почти потеряв надежду. В пути было сделано много важных научных наблюдений…
Те, кто слушал Нансена, никогда не пустились бы в столь безрассудное предприятие, да еще ради сомнительной с точки зрения любого здравомыслящего человека цели.
