Энтони никогда не видел у него такой улыбки. Растерянной, гордой, счастливой. И глаз, наполненных светом. Никогда отец не смотрел на него так, как смотрит на свою драгоценную Аннушку! Три дня назад ей исполнилось восемнадцать, и сегодня, 29 ноября 2008 года, отец привел дочь на Бал дебютанток в отель «Крийон». Весь Париж уселся у телеэкранов.
Делону выпала честь открыть праздничное действо, а его Аннушку — несколько неуклюжую, но милую и очень красивую девушку, наряженную в роскошное платье — единогласно избрали принцессой бала.
Энтони следил за каждым движением сводной сестрицы и ловил себя на том, что… ненавидит ее. Ненавидит за молодость, ненавидит за безумную любовь, которую дарит ей Ален, ненавидит за то, что эта девчонка легко и сполна получила то, чего был лишен он, — внимания, любви, присутствия отца…
Аннушка сияла от счастья. По правую руку — папа, по левую — Брюс Уиллис со своей дочкой, впереди — объективы кинокамер, устремленные на нее, толпа журналистов со всего мира... Настоящая сказка! Делон что-то нежно ей шепчет, заправляя за ушко выбившийся локон. Он явно гордится чадом и не думает скрывать этого от окружающих. Бал дебютанток — знаковое светское мероприятие, в котором ежегодно принимают участие юные дочери звезд.
Бал представляет их миру, обещает блестящее будущее.
Первые аккорды знаменитой мелодии. Зал затихает. Софиты направляют лучи в центр. Делон выводит Аннушку на середину зала под музыку из «Леопарда» — старого кинохита, где он играл с Клаудией Кардинале. Сегодня ее роль исполнит Аннушка. Вот они красиво и легко закружились в танце, вызывая умиление публики…
Энтони нажал кнопку пульта и погасил экран плазменной панели. Комната погрузилась во мрак и тишину, лишь из распахнутых настежь окон доносились звуки запоздалых авто. В осеннюю ночь на парижских улицах сыро и неуютно. Жена и дочки спят в соседних комнатах, а он зачем-то сидит здесь один, посыпая солью свои раны.
Ему неожиданно захотелось плакать. Странно. С детства он дал себе зарок: никогда не плакать, что бы ни случилось, ведь «мужчины не плачут» — таков был девиз, которому Энтони долгие годы исправно следовал, прослыв холодным, бессердечным гордецом и бог весть каким негодяем. Почему же сейчас, в свои сорок четыре, он, счастливый муж и заботливый отец, вдруг дал слабину? Почему дрогнул, надломился? Неужели опять готов обвинить во всем отца? Неужели одной лишь улыбки, обращенной не к нему, одного лишь нежного взгляда, устремленного не в его сторону, оказалось достаточно, чтобы пробить броню защитного панциря, который он наращивал долгие годы?
Отец, повинный во всех его несчастьях, воспитавший в нем чудовище, теперь беззаботно смеется и танцует на знаменитом балу.
И Аннушка смеется, в ее глазах столько светлых надежд! Какая несправедливость…
Слезы сами текут из глаз. Стыдно? Нисколько! Никто не увидит, никто не узнает, он может дать волю своим чувствам и наплакаться. За все те бесконечные годы, пока Энтони не разрешал себе этого делать, за все сто лет своего одиночества…
Сентябрь 1981 года. Частный парижский колледж. Он сидит за третьей партой и пускает своим браслетом солнечного зайчика. Нуднейший бубнеж преподавателя навевает нестерпимую скуку. В открытую форточку залетают веселые мушки, задиристо кружат над классом, а потом, пытаясь вырваться обратно, отчаянно бьются о стекло. Как же он похож на них!
Сидеть больше нет никаких сил.
— Мадам, можно мне в туалет? — спрашивает Энтони.
Получив разрешение, он встает, уходит, но в коридоре строгого учебного заведения сталкивается с директором.
— Делон, что это вы разгуливаете во время занятий?
— Простите, месье, я всего лишь направлялся в туалет — у меня скрутило живот.
Едва бдительный надсмотрщик исчезает в кабинете, Энтони прибавляет шагу. Вот он уже у лестницы, перепрыгивает через ступеньки, съезжает по перилам, бегом несется через огромный зал, мимо гардеробной и задремавшего старого охранника месье Жозефа Дюре на улицу. А там — солнце, голубое небо и воздух, напоенный сладким ароматом сахарной ваты, эспрессо и выпечки.
