А я как увидела спуски и повороты, поняла: ни за что вниз не съеду. Меня просто парализовало от страха, по щекам потекли слезы, даже температура поднялась. Я начала стаскивать злосчастные лыжи прямо на горе. Наши друзья стали мне объяснять, что без них я вообще провалюсь в снег и не слезу с горы никогда. Конечно, это была наглая ложь, но именно она заставила меня кое-как спуститься. Если бы я не тренировалась, меня, наверное, пришлось снимать с горы вертолетом. Когда я призналась Игорю, что брала уроки в Москве, он был крайне удивлен: поверить в это было невозможно.
— Катя, вы что-то не очень похожи на трусиху… — У меня есть такая черта: если ситуация больше обидная, чем опасная, могу и разрыдаться, и вообще выдать «кисейную барышню», но в по-настоящему серьезных обстоятельствах мобилизую всю силу духа.
И заставить меня распустить сопли очень сложно. На эту тему у меня есть шикарная и очень смешная история про собственное восемнадцатилетие.
Праздновать день моего рождения собрались всей семьей — мама, папа, бабушки, сестра с мужем. И вдруг, как в кадре: дверь слетает с петель, и в дом врываются люди с оружием и в масках. Нас связали и положили всех лицом в пол, включая щенка питбуля, который, кстати, лежал очень смирно. Мною внезапно овладело какое-то жуткое оцепенение. Полное ощущение «сюра»: это не со мной, с моими родными не могут поступить, как в дурном кино. В голове одна картинка сменяла другую: вот ствол пистолета прикасается к голове мамы, вот он поворачивается в сторону бабушки…
Словом, когда я поняла, что нас хотят только ограбить, обрадовалась ужасно! И… начала общаться с налетчиками. Они мне даже вернули золотые часики и кулон, который папа подарил на день рождения. Один, помню, вынул нож из праздничного торта и аккуратно вытер о скатерть. «Теперь убивать нас будете?» — спрашиваю. «Конечно, — ответил бандит. — Пожила восемнадцать лет — и хватит». То есть мы даже пытались шутить. Он положил нож рядом со мной и сказал, что через пятнадцать минут я могу всех освободить. Я бодро заявила, что они могут на меня рассчитывать.
— В прессе постоянно упоминают о горячем характере вашего мужа — то он с кем-то подрался в кафе, то получил травму на съемках… — И ноги ломал, и руки…
Но он же не один такой! Вообще, думаю, мужчинам это свойственно. Такой уж у них способ обновления крови. Все же обычно сопровождается какими-то ресторанами, весельем, кто-то не так посмотрел, не то сказал — ерунда, одним словом. Но я знаю, что Игорь никого не будет нарочно провоцировать на скандал. Наоборот, он в компании всегда выполняет роль миротворца, старается урегулировать конфликт. Но если уж какой-то замес, как говорится, пошел, то бить он будет первым — убегать не в его правилах. На самом деле я очень боюсь таких ситуаций. Серьезно боюсь. Дело в том, что Игорь очень похож на моего отца — начиная с внешности и заканчивая привычками. Отец, не задумываясь, отдаст другу последнюю рубашку, и муж мой такой же. Когда я впервые увидела, как Игорь, не разуваясь, пробежал на кухню, подумала — да, это серьезно.
Потому что мой папа всю сознательную жизнь так делает! Помню, как мама всегда ругалась: «Я только вымыла полы, а ты опять в ботинках!..»
Так вот, у моего отца была ситуация, которая сломала ему жизнь. В ресторане кто-то что-то сказал… В итоге — групповая драка. Человек, с которым папа тогда схлестнулся, оказался милиционером, одетым в штатское. Он умер наутро. Папу обвинили в непредумышленном убийстве. Он попал в тюрьму на очень большой срок. Нам с сестрой мама на протяжении всего нашего детства говорила, что отец в командировке. Правду мы узнали, только когда подросли.
— У вашего мужа тоже была в жизни история, связанная с гибелью человека…
— Мне тут нечего сказать, потому что меня тогда с Игорем рядом не было.
Даже в семье мы эту тему не поднимаем: я вижу, что для мужа это слишком тяжелые воспоминания. Тем более я не буду это делать публично.
Поэтому когда мне начали названивать журналисты с вопросами про драку, в которой Игорь сломал руку, я отмалчивалась. Меня же там не было, какие я могу знать подробности? Я видела только, так сказать, итог. И, как любая любящая женщина, делала уколы, давала мумие и варила холодец. Вот и все. Но в голове, конечно, выстраивалась аналогия с папой, и я дико испугалась последствий, которые гипотетически могут возникнуть после глупой ресторанной свары.
Иногда мне кажется, что Матвей, которому три года, и Игорь, которому тридцать, совершенные копии. Вечно будут ломать руки, ноги и носы, и как бы я ни хотела это изменить, вряд ли это в моих силах.