«Я надела, как мне казалось, максимально «взрослый» костюм, сделала строгую прическу. История была не современная, из 60-х годов, к тому же с элементами фантастики. У меня был комплект, который про себя называла «Малена», как в одноименном фильме: пиджак, юбка-карандаш, волосы я собрала в пучок. Чувствовала себя самой настоящей Маленой. Видимо, смогла убедить режиссера: он сказал, что попробует сделать грим, чтобы добавить возраста, и в итоге утвердил меня».
— Я изучила вашу биографию и обратила внимание, что у вас довольно ровный путь. После школы вы решили стать актрисой, достаточно легко поступили. Учеба, театр, кино — все шло спокойно и последовательно.
— Да, все действительно развивалось ровно, без резких поворотов. Не было громких, судьбоносных событий, но движение всегда шло в правильном направлении.
— Вам нравится, как складывается карьера? Или в этом возрасте вы ожидали большего — громких премьер, ведущих ролей, больших проектов?
— Конечно, мы все мечтаем о большем. Если человек перестает чего-то хотеть, это тревожный знак: значит, нужно искать, что именно способно вновь зажечь. С одной стороны, я довольна — мне нравятся проекты, в которых снимаюсь, люди, с которыми работаю. У меня много разнохарактерных, разноплановых ролей, я не застряла в одном амплуа. Но, с другой стороны, конечно, хотелось бы большего — полнометражных фильмов у известных режиссеров. Например, у Жоры Крыжовникова. Мечтаю поработать с Душаном Глигоровым, который снял сериалы «Трасса» и «Аутсорс». Очень хотелось бы попасть и в новый проект «Война и мир» Сергея Урсуляка, но туда практически невозможно пробиться: там заранее знают, кого хотят видеть, и просто так на пробы не попадешь.
— То есть в больших проектах круг актеров обычно определяют заранее?
— Да, чаще всего у режиссера уже есть представление о типажах и образах. Если тебя нет в этом списке, то, сколько бы ты ни стучался, пробиться будет трудно.
— Мне казалось, что в наше время все гораздо более открыто: иногда актеры специально ищут встреч, стараются попасться на глаза режиссерам и продюсерам, подружиться...
— Такое бывает, но в моем случае редко срабатывает. Я знакома с несколькими режиссерами, с которыми хотела бы работать, но если не подхожу для конкретного проекта, то, дружи не дружи, в кадр все равно не попадешь.
— Зато есть режиссеры, которые приглашают вас не в первый раз...
— Да, таких немало. Например, я часто снимаюсь на СТС. Дмитрий Владимирович Иосифов — режиссер, знакомство с которым началось с сериала «Елизавета», где я играла княжну Прасковью Юсупову. Потом была «Любовь Советского Союза». Во все его новые проекты я обязательно хожу на пробы. Мы с ним дружим.
Или Тимур Алпатов — мы познакомились на кастинге в его сериал «Художник», но тогда меня не утвердили. А Тимур меня запомнил и спустя время пригласил на пробы в «Противостояние» на роль журналистки Киры Королевой. Я сыграла ее и дальше продолжаю пробоваться к нему в новые проекты, мы остаемся друзьями. Но все равно многое решает продюсер: если он считает, что я не подхожу по типажу, даже режиссер не всегда может на это повлиять.
— Как вы переживаете отказы?
— В студенчестве было тяжело: казалось, что если меня не утверждают, значит, я плохая актриса. Сейчас я уверена в себе и своем таланте. Когда поступала, Игорь Яковлевич Золотовицкий сказал: «Театр и кино — это всегда вкусовщина. Ты либо нравишься, либо нет». С этим сложно бороться, да и не нужно, я считаю. Твоя роль от тебя не уйдет. Если говорят, что внешность яркая, это же не значит, что нужно стараться делать из себя серую мышку, правда? Даже если вдруг все получится, потом кто-нибудь да скажет: «Она серая мышка, а нам нужна яркая». Сколько людей, столько и мнений. Я стараюсь не думать, что скажут другие, а быть такой, какая есть. И пусть меня выбирают те, кому я нравлюсь настоящей.
— Но в начале пути были и слезы?
— Конечно. С первого курса я работаю с агентом, но роли у меня появились лишь к концу четвертого курса. Три с половиной года — только пробы, пробы, пробы — и ни одного утверждения. Это было обидно и больно — я тогда была очень ранимой. Главное, что изменилось с тех пор, — это восприятие отказов. Сейчас понимаю: мое от меня не уйдет. Есть проекты, куда очень хочу попасть, и тогда иду на пробы с волнением, как студентка. Иногда утверждают других актрис, и я уже без обиды понимаю: да, она больше подходит по органике, внешности, характеру.
— А бывало наоборот, что утверждали другую актрису, а вы понимали: «Странный, конечно, выбор... ну ладно»?
— Было. Но я тоже понимала, почему он именно такой.
— Помните, какой была ваша первая роль и как вы получили это предложение?
— Самым первым был короткометражный фильм. Я случайно нашла этот кастинг в интернете: искали 35-летнюю женщину, а мне тогда было 21 или 22 года. Я отправила режиссеру фотографии и свои данные, но возраст не указала. Он перезвонил и спросил:
— Сколько тебе лет?
— Двадцать один.
— Но ты же маленькая, а у героини трое детей.
Я ответила:
— Ничего, я могу выглядеть старше.
Мы встретились, и оказалось, что это выпускник ВГИКа Павел Палехин, который снимал дипломную работу. Я надела, как мне казалось, максимально «взрослый» костюм, сделала строгую прическу. История была не современная, а в стиле 60-х годов, к тому же с элементами фантастики. У меня был комплект, который про себя называла «Малена», как в одноименном фильме: пиджак, юбка-карандаш, волосы я собрала в пучок. Чувствовала себя самой настоящей Маленой. Видимо, смогла убедить режиссера: он сказал, что попробует сделать грим, чтобы добавить возраста, и в итоге утвердил меня. Я снималась с Андреем Чадовым, который играл моего мужа. Фильм назывался «Покоряя мечты», что было очень символично: я ведь мечтала сниматься в кино, и моя первая роль оказалась именно с таким названием.
— Андрей Чадов тогда уже был известен? Какое впечатление он произвел?
— Да, он был уже известным актером. Очень открытый, доброжелательный. Спокойно отнесся к тому, что я совсем молодая, и помогал мне по-партнерски. Много рассказывал — уже не помню всех историй, но каждое слово о жизни и кино производило на меня впечатление. Я, можно сказать, смотрела ему в рот, но старалась этого не показывать. Внутри было ощущение: «Ты большой человек, и я хочу тебе понравиться», но внешне держалась с достоинством: все-таки я студентка Школы-студии МХАТ, не просто девочка, а человек с серьезным образованием.
— Какой проект вы считаете своей первой по-настоящему серьезной работой в кино?
— Это, безусловно, «Ненастье» Сергея Урсуляка. Я сыграла жену одного из афганцев. Это история о девяностых и событиях, произошедших в Афганистане. Именно тогда впервые увидела, что такое настоящие съемки, когда на площадке работают 200 человек.
— Что больше всего запомнилось вам на съемках — люди, атмосфера, сам процесс?
— Мне было интересно буквально все. Я с открытым ртом наблюдала, как Сергей Владимирович Урсуляк работает с актерами — каждая его репетиция была как отдельный спектакль. Несмотря на то что у меня была эпизодическая роль, удалось немного с ним пообщаться и даже что-то порепетировать. Многие зрители до сих пор вспоминают кадр, где женщины с детьми и вещами едут к мужьям, которые уже подготовили для них дом. Мы в автобусе, я — на переднем сиденье, крупный план, взгляд в окно... Это был мой первый крупный план в кино. И зрители, которые меня знают и любят, до сих пор пишут или говорят: «А я тебя там запомнил».
— Когда вы впервые увидели этот кадр с собой на экране, какие были ощущения?
— Мне понравилось. Я тогда увидела себя первый раз по телевизору. Приятные ощущения.
— Вы пересматриваете фильмы со своим участием?
— Да, обязательно. Смотрю картину целиком, ведь важно понимать, как получилось все — не только моя роль, но и фильм в целом. Иногда критикую и себя, и проект, а иногда, наоборот, смотрю с любовью, вспоминая, как проходили съемки, какие были условия, что оказалось сложным и как легко это выглядит на экране. Есть актеры, которые говорят, что не видели своих фильмов, но я в это не верю. Думаю, они все равно смотрят, просто не признаются. Нам еще в институте говорили: если ты записываешь самопробы и боишься их посмотреть, значит, ты себе не нравишься. Но тогда возникает вопрос, почему ты должен нравиться другим. Если сам на себя смотреть не можешь, как зритель будет делать это с интересом?
— Было ли такое, что вы остались недовольны своей работой или фильмом в целом?
— Да, есть две полнометражные картины, о которых я стараюсь не говорить. Это был, кажется, 2020 год. Мне не понравилось итоговое качество — ни всего материала, ни своей игры. Рейтинги у них тоже невысокие. Один из этих проектов особенно удивил в процессе. Мы снимали заявку для будущего фильма, чтобы получить финансирование. Отсняли 15–20 минут из полутора часов, а остальное было решено сделать потом. Меня просто посадили в комнату, где по сюжету героиня дает интервью и говорит обо всем, что с ней произошло. История была такая: мою героиню завербовали, она уехала в Сирию и должна в Москве подорвать аэропорт. Все события уже случились, и я пересказываю их от первого лица. Мне сообщили, что этот материал покажут в Министерстве культуры, чтобы получить деньги на полноценный фильм. А через пару лет я узнала, что картина выходит на платформе — в том самом виде: кусочек фильма и интервью, которое мне пришлось читать по суфлеру. Текст был на 40 листов, времени дали три дня. Все это выглядело некачественно, а меня как актрису обманули.
— И все же зрители как-то реагировали?
— Да, многие говорили, что им понравилось — мол, сюжет необычный. Но для меня качество важнее, а здесь оно было слабым.
— Как вы относитесь к критике, особенно если она касается вашей игры?
— С благодарностью. Если критика адекватная и объективная, я стараюсь ее учесть в будущем. А если человек пишет что-то явно необоснованное, не принимаю это близко к сердцу.
— Обсуждали ли вы свои работы с педагогами из института?
— Нет. Это, пожалуй, мой страх — зайти в Школу-студию и встретиться с преподавателями и мастерами. Не могу объяснить почему. Казалось бы, что здесь такого, но я боюсь. Боюсь, что они скажут, как-то подшутят, и мне будет неприятно. Хотя, скорее всего, все было бы наоборот: обняли бы, сказали, что я молодец. Но есть в моей жизни такие необъяснимые вещи, и эта — одна из них.
— То есть с момента окончания института вы там больше не были?
— Нет. Но не потому, что хотела отдалиться или забыть об этом времени. Напротив, я бесконечно благодарна своей альма-матер. Всегда с гордостью говорю, что я выпускница Школы-студии МХАТ, курса Игоря Яковлевича Золотовицкого и Сергея Ивановича Земцова. Именно они привили мне дисциплину, преданность профессии, постоянное стремление к совершенствованию актерского мастерства, умение не бояться пробовать новое и верить в себя. Школа-студия дала мне прочный творческий и жизненный фундамент, во многом сформировала как актрису. Просто сейчас возвращение туда для меня слишком волнующий момент. Но я знаю, что однажды преодолею этот внутренний барьер.
— А родные? Они позволяют себе критику или всегда хвалят?
— Родные — простые зрители. Они смотрят сердцем и могут сказать все прямо: «Вот здесь нам не понравилось» или «Ты молодец, хотим продолжения». Например, когда в январе вышел мой сериал «Арбатские тайны» на Первом канале, мы его всей семьей смотрели до двух или трех ночи. Родные задавали вопросы, переживали за героев, и для меня это было важнее, чем оценка моей игры, — история вызвала у них эмоции.
— В основном им все нравится?
— Конечно. Они мои главные поклонники.
— Какая роль стала для вас настоящим прорывом и принесла первую волну популярности?
— «Дылды» на СТС — история о волейболе с Павлом Деревянко. Конечно, я не проснулась знаменитой, но уже после выхода первого сезона меня начали узнавать на улице, в метро, водители такси. Помню, поехала в Таиланд и была уверена, что там уж точно никто не узнает. Однако и в отеле, и на пляже, и в ресторанах ко мне подходили отдыхающие, просили сфотографироваться. Было очень приятно и неожиданно.
— После этого вас стали чаще приглашать на пробы?
— Думаю, да. Это была моя первая большая роль на значимом канале. К тому же я играла рядом с сильными партнерами — Павлом Деревянко, Татьяной Орловой, Анной Невской, Павлом Майковым. С «Дылд» карьера стала двигаться быстрее: больше предложений, больше узнаваемости, больше премьер и интервью.
— Совсем недавно прошла громкая премьера «Любовь Советского Союза» — сначала фильм, затем сериал на Первом канале. У вас там пусть и не главная, но яркая, запоминающаяся роль. После выхода проекта почувствовали к себе больше внимания или изменений пока не ощутили?
— Про этот проект знают все в индустрии. Куда бы ни приходила — на кастинги, пробы, — все в курсе, что я там снималась, пусть и в небольшой роли. Но выделить именно его как отправную точку не могу. У меня за этот «киношный год» — с сентября до лета — было восемь премьер. И «Любовь Советского Союза», и «Противостояние», и «Молодежка. Новая смена», и «Граница миров» на СТС про вампиров, и «Арбатские тайны» — Первый канал, яркая главная роль, советское время. Поэтому эффект скорее совокупный.
— Получается, все вышло одновременно. Сложно было работать в таком ритме?
— Забавно, но эти картины снимались в разное время. Просто некоторые лежали на полке год-два и вдруг вышли почти одномоментно.
— У зрителя может сложиться впечатление, что вы без остановки снимаетесь...
— Был момент, когда в кинотеатрах шла «Любовь Советского Союза», на Первом — «Противостояние», а на СТС — «Цветы жизни», где у меня эпизодическая роль. Я сама листала каналы: на одном — «Противостояние», пошла реклама, я переключаю, ищу себя в «Цветах жизни».
— Сейчас, наверное, уже выбираете, в чем сниматься. А на старте карьеры соглашались на все или были избирательны с самого начала?
— Да, определенная избирательность была. Я, например, сразу понимала, что проекты вроде «Следа» или «Слепого» — это не мое, и туда не ходила. Мой первый серьезный многосерийный проект был на канале «Россия» — роль второго плана, подруга главной героини, которую играла Татьяна Бабенкова. Роль была яркая, характерная — авантюристка, которая готова на все: предать близких друзей, обмануть, продать свое тело и даже убить, лишь бы жить красиво. Зрители потом ненавидели эту героиню и меня в том числе. Видимо, очень хорошо сыграла, раз так зацепила. Для меня это стало настоящей школой кино: я училась чувствовать камеру, разбираться в гриме и костюме, работать с режиссером и партнерами, быстро переключать эмоции. Сейчас, оглядываясь назад, понимаю, что на такую роль, возможно, уже бы не согласилась, но тогда это был важный шаг, который многому меня научил. Со временем мой подход стал гораздо строже: есть проекты и каналы, которые я даже не рассматриваю. Сразу прошу агента оттуда предложения не присылать, чтобы не тратить время, особенно если речь идет о длинных сериалах. С полным метром проще — прочитал и сразу понял, твое это или нет.
— Часто бывает, что предложений нет совсем?
— Было полугодие без съемок — только кастинги. Премьеры выходили, а новых ролей не было. Ближе к концу весны началось: за одно лето у меня набралось шесть проектов в параллели.
— Как успеваете?
— Работаю без выходных.
— То есть днем одна площадка, ночью перелет, утром другая?
— Нет, такого не потянула бы. Все смены дневные, в Москве. В сентябре будут съемки в Минске.
— Полгода без съемок — для актера это, наверное, особое испытание. Как вы воспринимали этот период? Не приходили ли в голову сомнения или тревожные мысли о том, что будет дальше?
— Конечно, бывало. Но я убеждала себя: возможно, такого периода больше не будет, так что наслаждайся — отдыхай, развивайся, вдохновляйся. Знала, что летом будут продолжения проектов, снятых в прошлом году, — это успокаивало. Если бы была полная неизвестность, наверное, страдала бы больше.
— Чем занимались в этот период?
— Ходила на кастинги, читала книги, пробовала разные виды спорта, смотрела хорошее кино, дважды летала на море.
— Ваша яркая внешность когда-нибудь мешала в получении роли? Не говорили, что вы слишком запоминающаяся или ассоциируетесь с определенным образом?
— К счастью, нет. Никогда не слышала, чтобы меня «закрепили» за какой-то одной ролью. Скорее, внешность помогает. У каждого актера свой типаж, и красивая внешность или особая изюминка могут как открывать двери, так и мешать. Иногда, когда агент предлагала меня в проект, ей отвечали: «Ангелина нам нравится, но она слишком красивая для этой роли». Я воспринимаю это как своеобразный «красивый отказ». Ведь сыграть некрасивую вполне могу — грим творит чудеса. Но у нас продюсеры редко идут на подобные эксперименты: проще взять актера, который с самого начала идеально подходит и внешне, и по органике. Это экономит время на съемках, а для них это ключевой фактор. Бывает, объяснения выглядят и вовсе странно. Например, моему знакомому отказали, потому что у него... борода. (Смеется.) Но ведь ее всегда можно сбрить! Что касается меня, я бы с удовольствием попробовала сыграть некрасивую девушку — такого предложения еще не было. Возможно, придется самой написать сценарий и снять фильм под себя. Многие актеры так и поступают, когда хотят показать зрителям совершенно другую сторону своего образа.
— То есть мысль о режиссуре вам близка?
— Да, хотела бы попробовать. Единственное, что пугает, — необходимость быстро принимать решения. Мне это сложно — нужно все обдумать, взвесить плюсы и минусы. Я с детства такой человек: только так смогу принять решение. Конечно, бывают моменты, когда четко знаю, хочу этого или нет, — тогда долго думать не приходится, ответ появляется сразу. Сделать выбор помогают время, близкие люди — я советуюсь в основном с ними. А иногда злость на саму себя за то, что так долго думаю. Говорю себе: «Реши уже наконец, тебе же сразу станет легче».
— Могу представить, как вы выбираете место для отпуска.
— Абсолютно верно. Я могу долго решать, что буду есть — суп или салат, сделать хвост или пойти с распущенными волосами, поехать на море или в горы. В последнее время это становится для меня проблемой. Ищу решение.
— Какая из сыгранных ролей стала для вас самой любимой и почему?
— Татьяна Мещерская в историческом сериале «Арбатские тайны». Главная роль — это всегда испытание и большая ответственность. Особенно сложно, когда по сюжету проходит 3—4 сценарных года, героиня взрослеет и меняется, а в реальности мы можем снимать в один день и первую серию, и последнюю. Нужно мгновенно переключаться между разными периодами жизни персонажа, чтобы не потерять его внутреннюю арку. И потом, когда картина соберется целиком, зритель должен увидеть путь героини — какой она была в начале и какой стала в финале. В этом и заключалось главное удовольствие от работы над образом Мещерской: в преодолении этих сложностей. Да, я уставала, плакала, иногда сомневалась в себе, но каждый раз собиралась с силами и шла дальше. Съемки длились четыре месяца, почти без выходных. За это время наша команда стала настоящей семьей: мы поддерживали друг друга и были полностью погружены в творчество. Что может быть лучше? И конечно, особая радость — атмосфера советской эпохи: костюмы, декорации, детали быта. Надеюсь, зрители получат от этого сериала такое же удовольствие и яркие эмоции, какие получила я, работая над ним.
— Есть ли роли, на которые вы точно не согласились бы?
— Я стараюсь не говорить «никогда», потому что приоритеты меняются. Но, думаю, не снимусь в чрезмерно откровенных сценах. Роль девушки легкого поведения сыграть могу, но важно, в каком жанре и в какой степени откровенности. Максимальная точно не для меня.
— А кто ваш главный советчик? Есть человек, к которому обращаетесь за мнением?
— В кино это мой агент. В жизни — родители.
— Ангелина, а есть проект, который вы бы хотели продлить... ну хотя бы на тысячу серий?
— Нет. Хорошего должно быть в меру. Если бы я что-то продлила на тысячу серий, то уже на 25-й мне бы стало скучно.
— За годы работы у вас было много встреч с разными артистами — и молодыми, и мастерами сцены. Вспомните, кто из партнеров по съемочной площадке произвел на вас самое сильное впечатление?
— Сложно выделить кого-то одного — таких встреч было много. Раньше я волновалась, переживала, с кем окажусь на площадке. В «Арбатских тайнах», например, было много артистов советской школы: Александр Балуев, Елена Сафонова, Владислав Ветров, Галина Польских. Помню, мы как раз снимались, а я читала биографию Нонны Мордюковой. Пришла на площадку с книгой, и Галина Польских сказала: «Давай я тебе расскажу больше, чем там написано». Все великие артисты внутри — дети. Очень профессиональные, без лишних требований. И меня удивляет, когда некоторые актеры моего возраста иногда ведут себя так, будто все вокруг на съемочной площадке им что-то должны.
— А как у вас складываются отношения с партнерами? Легко находите общий язык?
— У меня мягкий характер, я быстро подстраиваюсь под собеседника. Если вижу, что у человека особая манера общения, приспосабливаюсь к ней. С другими — по-иному. Но никогда не было конфликтов, чтобы спорили до крика. Думаю, в этом смысле я бесконфликтная.
— Может, вам просто везло на партнеров?
— Не всегда. Были и сложные люди, но я умею находить с ними точки соприкосновения. Понимаю, какие темы лучше не трогать, чтобы не задеть. Это, наверное, и есть эмоциональный интеллект — умение почувствовать, что нужно человеку в данный момент: принять его позицию, поддержать или аккуратно направить в нужную сторону, иногда даже так, чтобы он сам сделал то, что мне нужно.
— С кем из коллег хотелось бы работать почаще? И с кем не хотелось бы совсем?
— Со всеми коллегами на площадке у меня складываются доверительные и теплые отношения. Это действительно так. Я искренне радуюсь, когда мы с ними снова встречаемся в новых проектах.
— Бывает ли, что теплые дружеские отношения, сложившиеся на съемках, сохраняются и после завершения проекта?
— Иногда. На проекте мы как семья, три месяца вместе, потом еще какое-то время общаемся, но в итоге у каждого своя дорога. Кто-то уходит из профессии, кто-то, наоборот, «ловит звезду» — и мы теряемся. Но есть исключения. Например, с Дарьей Пицик, Кристиной Корбут, Дианой Милютиной, Любой Константиновой у нас хорошие, дружеские отношения. С кем-то снова встречаемся на других проектах — и все начинается заново. На СТС часто работают знакомые актеры. С Даней Киселевым мы познакомились на «Границе миров», потом встретились на «Молодежке» и уже два сезона дружим.
— А что самое сложное в профессии лично для вас? Что сказали бы абитуриенту, который мечтает поступить в театральный?
— Прежде всего — ожидание и неизвестность: утвердят или нет, ждать или отпустить ситуацию. Иногда процесс утверждения длится очень долго. Второе — премьеры, ковровые дорожки, интервью...
— Это тоже для вас сложность?
— Да. Часто отказываюсь, потому что мне страшно. Помню, меня два или три раза приглашали в «Доброе утро!» — я не шла. Потом агент, родители, друзья убедили, что надо. Согласилась, сходила — и поняла, что это совсем нестрашно.
— Почему же отказывались? Не нравится внимание?
— Мне всегда казалось, что я говорю своими ролями. Хочешь понять, какая я, — смотри мои работы. Они расскажут больше, чем любые слова. Но, видимо, надо принимать, что это часть профессии. Чтобы зрительская любовь сохранялась, ее нужно подпитывать — не только ролями, но и открытостью.
— В жизни актера хватает испытаний: и физические нагрузки, и тяжелые условия, и эмоциональное напряжение. Для вас это не сложности профессии?
— Конечно. Но это не самое страшное. Работа без выходных, 12-часовые смены, необходимость выучить текст и найти время на сон — это данность. На съемках я ныряла в прорубь с температурой 39, делала трюки без каскадеров, дралась, стреляла, меня топили в кадре. Все это сложно, но в том и есть особый кайф: в обычной жизни я бы такого не сделала, а на площадке приходится — и получаешь удовольствие.
— Что для вас самое приятное в профессии актрисы?
— Утреннее вдохновение, когда просыпаешься и бежишь на съемочную площадку, потому что любишь свою команду, свою роль и сам процесс. Умение не просто выучить текст и произнести его, а именно создать что-то новое, настоящее — то, что останется в истории, пусть даже на цифровых носителях. Это ощущение причастности к творчеству, к созданию чего-то значимого.
— А бывали ситуации, когда приходилось идти на съемки через силу, только из-за обязательств?
— Нет, я всегда работаю с любовью.
— Мне один актер как-то сказал, что самое приятное в профессии — момент, когда вечером после рабочего дня идешь домой, особенно летом, и чувствуешь удовлетворение от того, что сделал все как надо.
— А у меня наоборот. Для меня главное удовольствие — утро. Когда встаешь в 5—6 часов, еще до восхода солнца, и едешь на любимую работу. Это особое вдохновение: впереди интересный день, творческий процесс, новые открытия. И еще в нашей профессии любой день не похож на предыдущий. Каждый раз новая роль, новая площадка. Я побывала в самых разных уголках Москвы, в которых в обычной жизни не оказалась бы. Переживала обстоятельства, которые в реальности вряд ли случились бы со мной.
— У вас уже был небольшой опыт работы в театре. Есть ли сейчас предложения? В каком театре вы мечтали бы играть?
— Предложения поступали, но, к сожалению, не от тех театров, где я действительно хотела бы служить. С удовольствием приняла бы участие в постановках Театра имени Пушкина, Моссовета, МХТ имени Чехова или Театра Наций. Многие мои друзья и коллеги играют там, и я часто хожу к ним на спектакли. Эти работы всегда вдохновляют и мотивируют меня. Мечтаю однажды выйти на большую сцену рядом с ними.
— А в детстве вы мечтали об актерской профессии?
— Нет, это решение пришло только в 11-м классе. До того была уверена, что стану стоматологом. Так хотели родители, и я честно готовилась к этому пути: занималась биологией и химией, хотя особого интереса к кольчатым червям или инфузориям-туфелькам не испытывала. При этом мне очень повезло со школой — она была творчески насыщенной, как маленькое государство: со своим президентом, министрами, школьным телевидением. Я была «министром журналистики», вела школьные и городские мероприятия, придумывала сюжеты, каждую неделю выпускала новости: «Доброе утро, с вами Ангелина Поплавская, и сегодня в эфире...» Побеждала на конкурсах чтецов, и все это меня невероятно увлекало. Поворотный момент случился на занятии с репетитором по биологии — очень пожилой, мудрой женщиной. Она сказала: «Позови маму, я с ней поговорю». Та пришла, и репетитор прямо сказала: «Ей это не нравится, может, пусть выберет что-то другое, она творческий человек». Мы сидели тогда за столом в ее гостиной и разговаривали.
— Для мамы это не стало неожиданностью?
— Нет, она знала, что я активистка и живу творчеством. В школу ходила с удовольствием, но не ради уроков, а ради праздников, чтений, сценок, Нового года. Всегда придумывала тексты, креативила, выступала. Я тогда сказала, что хочу стать телеведущей. К моему удивлению, родители отнеслись к этому положительно. Мы стали рассуждать: нет высшего образования со специальностью «телеведущий», нужно поступать на журналистику или в театральный. Мама сказала: «Актрисой быть интереснее. Давай попробуем». И за один 11-й класс я подготовилась к ЕГЭ по литературе и собрала весь материал для поступления.
— Вы сразу решили поступать в Москве?
— Да, других вариантов не рассматривала — из нашего города до Питера ехать неудобно.
— Сами готовились?
— У меня было примерно 30 разных текстов — проза, басни, стихотворения. Я решила: чем больше выучу, тем больше будет вариантов для выбора. Сама все изучала в интернете. Сейчас многие абитуриенты пишут мне: «Подскажите, что читать?» — а тогда я сама писала, например, Андрею Бурковскому, который учился в Школе-студии МХАТ. Он ответил, дал советы. Очень меня поддержал.
— А во взрослой жизни вы с ним пересекались?
— Да, когда я училась, мы виделись, но не общались — просто здоровались. Я все-таки была студенткой его же мастерской.
— Помните момент, когда узнали, что поступили в Школу-студию МХАТ?
— Конечно. У меня все складывалось необычно. Прошла первый тур во всех ведущих вузах — Щукинском, Щепкинском, ГИТИСе, ВГИКе. А в Школе-студии на первом туре Игорь Яковлевич Золотовицкий сказал: «Не ходи больше никуда, приноси документы и приезжай на конкурс». Это означало, что я теряю все остальные варианты, а если на конкурсе что-то пойдет не так, могу не поступить. Но я рискнула и больше никуда не пошла. Доверилась Игорю Яковлевичу. На конкурсе выступила, честно говоря, неудачно. На выпускном нам показывали видео прослушивания и обсуждений, кто-то из педагогов говорил:
— Кто она? Зачем?
А Золотовицкий отвечал:
— Я уже пообещал. Если бы сразу не взял, ее бы забрали в другой институт.
В вузах есть конкуренция за абитуриентов, особенно тех, кто кажется перспективным. Видимо, Игорь Яковлевич разглядел во мне что-то и решил побороться. Надеюсь, он об этом не жалеет.
— Но вы боитесь об этом узнать...
— Не совсем так. На съемках, если там оказываются его знакомые или друзья, я всегда передаю ему привет. Бывает, удается перекинуться парой слов. Несколько раз случалось, что его коллеги звонили Игорю Яковлевичу прямо в моем присутствии, и мы общались по видеосвязи, вспоминали яркие моменты учебы. Я надеюсь, что он гордится мной. Шутит, что обижается — мол, редко прихожу, — но тут же добавляет, что я молодец. Конечно, безмерно благодарна Игорю Яковлевичу за то, что когда-то разглядел во мне талант и взял на курс. То, кем я стала сейчас, — во многом его заслуга.
— Учиться было трудно?
— Это было замечательное время. Мы жили, можно сказать, 24/7 в большом коллективе — нас было примерно 24 человека на курсе. День и ночь придумывали этюды, репетировали, спорили, влюблялись. Великолепная пора. Я называю ее «как будто училась в институте благородных девиц», где меня воспитывали, прививали ценности, ломали характер — или, наоборот, создавали, чтобы стала такой, какая я есть сейчас.
— Разлуку с родителями переживали тяжело?
— Нет, совсем не тяжело. Мы недавно вспоминали это с мамой, она говорит:
— Ты, наверное, скучала?
А я отвечаю:
— Да нет! Я была на свободе, без контроля, в окружении замечательных людей — однокурсников и педагогов. Это было прекрасное время.
— То есть ни холод, ни одиночество, ни мысль «Москва меня не приняла» — все это не про вас?
— Совершенно не про меня. Я сразу оказалась в кругу единомышленников, и мне было невероятно интересно.
— Ни разу не пожалели о своем выборе? Не было мыслей, что стоило пойти в другую профессию?
— Никогда. Я горжусь, что воплотила свою мечту. Не представляю, смогла ли бы получать такое удовольствие от другой работы.
— Считаете ли вы себя везунчиком или все, что с вами происходит, — исключительно результат труда?
— Думаю, здесь два в одном. С одной стороны, удача, которая, слава богу, держит меня за руку. С другой — без труда далеко не уедешь. Если бы я не работала так и не делала все возможное, чтобы оказаться на своем месте и расти дальше, то на одной удаче ничего бы не получилось.
— Как относитесь к популярности? Не тяготит, что нельзя спокойно выйти на улицу?
— Иногда тяготит, иногда нет. Бывают моменты, которые очень трогают. Недавно в родном городе меня случайно встретила девочка в торговом центре. Она сказала: «Ангелина, представляете, я только сегодня маме объясняла, что хочу стать актрисой, и говорила о вас, а тут вдруг вас встречаю!» И у нее слезы на глазах, она дрожит, обнимает меня. Я стою и думаю: «Невероятно... Своим примером я вдохновляю людей, у них появляются мечты». Вот в такие моменты понимаю, что популярность — это не только узнаваемость, но и возможность быть для кого-то ориентиром.
