Это была дружба длиной в целую жизнь. Еще со студенческой скамьи мы с Валеркой были, как говорится, неразлейвода. Можно сказать, что не расставались ни на минуту. Да мы и внешне были похожи. А многие однокурсники были уверены, что у нас роман...
Но это было заблуждением. То, что мы испытывали друг к другу, нельзя подвести под обычное определение. Роман? Скорее, платонический. Дружба? Очень-очень крепкая. Любовь? Да! Это была любовь — большая, человеческая, — которая сильнее всех прочих отношений. Кстати, Валера меня почему-то называл Любой, и как он утверждал — это прозвище от слова «любовь». Хотя была другая история и очень смешная, я расскажу о ней...
Мы никогда не теряли друг друга из виду. У нас были семьи, росли дети, мы жили в разных городах. Но следили за творчеством друг друга, созванивались, встречались при малейшей возможности. Как-то сидим у меня дома, вспоминаем учебу в Гнесинке, смеемся, вдруг Валера через паузу серьезно сказал: «Ты знаешь, это было самое счастливое время. Мы были молоды и так беззаботны».
Наша первая встреча произошла в 1974-м. В тот год музыкальное училище имени Гнесиных вместе с Театром Образцова набирало эксперимен-тальный актерский курс кукольников. Куда мы и поступили, можно сказать, случайно.
Валера дважды штурмовал театральные вузы. Он очень хотел стать артистом, но, увы, больше никто в мире этого не хотел. И все из-за «нестандартной» внешности. Это был страшный удар по самолюбию. Валера на радость своему папе пошел работать слесарем на завод контрольно-измерительных приборов. Как он сам шутил: «Я прошел сложный путь в искусстве — от слесаря в артисты».
Отслужив в армии, снова отнес документы во все театральные училища. После прослушивания в Щукинском его попросили остаться. Он очень обрадовался, в голове тут же пронесся с быстротой молнии стремительный взлет: «Я буду работать в театре, сниматься в кино, стану народным артистом!» Но дама из приемной комиссии сказала: «Молодой человек, вы мне очень понравились, но... вот вам мой совет — никогда не приближайтесь к театральным вузам».
Валеру спасла мама. На последней газетной странице в «Вечерней Москве» она случайно вычитала объявление, что Гнесинка набирает курс актеров театра кукол. И эти мелкие строчки, можно сказать, перевернули всю его жизнь.
Мой путь в Гнесинку тоже был драматичным. Я приехала поступать во все театральные вузы Москвы из Ленинграда. Мы с приятелем готовились к экзаменам в парке. Он выступал в роли экзаменатора, а я, положив сумочку на скамейку, читала ему стихи. Пока я как Фрося Бурлакова, закрыв глаза, с упоением декламировала, сумочку со всеми документами свистнули. В вузах шли прослушивания, а я моталась между Ленинградом и Москвой, восстанавливая документы. Меня спасло, что в Гнесинку сдавали экзамены позже — в начале июня. И я попала на один курс с Гаркалиным.
