Если сказать честно, мне жалко, что большую часть жизни я отдал работе. Это был какой-то сумасшедший круговорот: съемки, театр, антреприза, преподавание... Казалось, я не один, а нас, близнецов Гаркалиных, по крайней мере трое. Совсем как в знаменитом фильме!
Я долго не понимал значения этого странного выражения. Мой персонаж Вася Кроликов на вопрос:
— А что это такое? — отмахивается:
— Да мутота одна!
Только сейчас, оглядываясь в прошлое, могу сказать: «Нет, здесь вопрос посложнее!» Мне удалось прожить не одну, а много жизней. Невероятные качели: взлеты и падения, горе и радость, обретения и потери, клиническая смерть и воскрешение — это и есть мои ширли-мырли...
Когда смотрю сериал «Белые одежды», в котором сыграл одну из своих ранних работ, всегда вспоминаю маму. Она умерла после выхода картины. Как-то приехала на киностудию «Беларусьфильм» сына проведать, привезла судки с едой. Я очень стеснялся: вокруг столичные актеры, а тут она с сумками.
Пошел ее проводить, вдруг режиссер картины Леня Белозорович навстречу: «Это что, твоя мама? Пусть посмотрит, как мы тебя будем снимать». Ее посадили прямо в павильоне за печкой, там она тихонько и просидела, пока мы с Натальей Егоровой играли. Когда вижу эту сцену, у меня ком к горлу подкатывает. Кажется — мама жива, сидит тихонько за печкой и слушает...
Как это ни странно звучит, но я не люблю своих детства и юности. К сожалению, память сохранила об этом времени больше плохого, чем хорошего.
На свет я появился одиннадцатого апреля 1954 года в обычном московском роддоме. И кажется, под счастливой звездой. Моя юная девятнадцатилетняя мама была не замужем. В то время рожать детей вне брака считалось неприличным. Чего она, бедная, только не предпринимала, чтобы от меня избавиться. Наконец, отчаявшись, решилась на последнее средство — аборт. Но перед дверью в кабинет врача вдруг передумала.
Буквально с первых дней медработники начали борьбу с моей будущей актерской профессией, заразив меня полиомиелитом. Мама продала все, чтобы купить лекарство. Я был спасен, но последствия страшной болезни остались — до сих пор слегка прихрамываю.
Папа, несмотря на рождение сына, воссоединяться с мамой не торопился. Он пользовался успехом у женщин и продолжал гулять. Мало того, еще и женился на другой. Поэтому первые четыре года я носил мамину фамилию — Полянский. Но родительница моя силой своей любви смогла вернуть отца.
