— Глаша учит иностранные языки, это ей нравится гораздо больше, чем театр и кино. Хотя ее мама тоже бывшая актриса, но Ольга никогда не рвалась на сцену и даже не пыталась поступить в какой-нибудь театр. После переезда из Тулы у нее произошла какая-то переоценка. Она даже не афишировала, что когда-то была актрисой. Пока мы жили в Москве, занималась хозяйством. У Глаши тоже была идея пойти по моим стопам, но она очень быстро поняла, что это не ее дело. Слишком стеснительная. Она интересный собеседник, но как только появляется публика, тут же закрывается. Сейчас дочь учится в Тульском пединституте.
Мирону девять лет, и он уже меня удивляет. Недавно у нас состоялся разговор, я ему предложил:
— Мирон, ты должен потихонечку задаваться вопросом, кем хочешь стать. Необязательно сейчас на него отвечать. Ответ придет сам — ясный, четкий и непридуманный...
Он в свою очередь спрашивает:
— Папа, а вот как ты думаешь, кем я могу быть?
Я считаю, у него есть все предпосылки для того, чтобы стать артистом. Сын получает удовольствие, когда смешит людей. Раньше он занимался танцами, и сейчас может начать танцевать, услышав музыку, и неважно — будет она русской народной или современной. Иногда вдруг начинает петь и пританцовывать. На вопрос:
— Мирош, это у тебя такое настроение, что танцуешь и поешь? — отвечает:
— Нет, мне от этого просто хорошо.
Это такой артистичный психотип людей, им нравится доставлять удовольствие своим творчеством не только себе, но и людям вокруг. Однажды, когда ему было лет пять, мы шли по переходу в метро. Это было Девятое мая — торжественная обстановка, люди с цветами. Почувствовав настроение, Мирон с абсолютно серьезным лицом затянул: «Этот День Победы...» Люди в метро улыбались, аплодировали. А недавно, представляете, он начал осваивать саксофон. Сам выбрал инструмент, который когда-то приворожил меня.
Сейчас я играю Анучкина в спектакле «Женитьба», не скажу, что у меня большой грим, но очень удачный: чубчик, маленькие напомаженные губки в стиле тридцатых годов, глазки подведены, ну и шикарный костюм. Вот в таком виде я позвонил сыну по видеосвязи, еще и голос изменил, он в шоке: «Папа, это ты?!»
Мирону интересны эти перевоплощения, у него самого есть костюмы Чарли Чаплина, Гарри Поттера, в котором он периодически бегает по дому и с помощью заклинаний и волшебной палочки пугает кошку, пытаясь ее во что-то превратить. Кстати, сын уже снимался в нескольких фильмах, правда это были документальные проекты. И постоянно ему попадаются роли каких-то страдальцев: то он болеет, то мама уходит, то папа бросает. Ребенок в кино кричит и плачет.
Он у нас зарегистрирован в актерских агентствах, но его творческими проектами занимается моя жена Наташа, она работает мамой. Что же касается различных кружков, мы побаиваемся его туда отдавать. Пока я с ним занимаюсь: учим стихи, реакции, аккуратно пытаюсь преподавать различные техники. Почти все театральные коллективы заточены на то, чтобы навязать что-то через силу, именно из-за этого появляются искусственные улыбки, неискренняя грусть — это технические приемы. А я пытаюсь объяснить, что грустно — это не значит сидеть и плакать. Это, скорее, когда ты думаешь о чем-то грустном. У Мирона все получается, даже был сложный опыт работы в проекте. Он снимался двенадцать часов, а это и для профессионального артиста нелегко. Ребенку нужно побегать, попрыгать, лечь отдохнуть, а не дают. Почти все время было необходимо находиться в кадре. Когда съемки закончились, все его поздравляли, а он настолько устал, что забрался на заднее сиденье машины и проспал всю дорогу до дома. Утром усталость как рукой сняло, и тогда уже счастливый ребенок взахлеб рассказывал, как было интересно работать на съемочной площадке.
