После этого успеха Георгий поступил сразу на второй курс Ленинградского техникума сценических искусств, где как раз начинал преподавать Сергей Герасимов. Правда, в то же самое время пристрастие Жженова к мячу, которое не угасало со школьных лет, неожиданно принесло свои плоды: его пригласили в сборную профсоюзов Ленинграда по футболу. Некоторое время папа пытался играть и в мяч, и в театре, но Сергей Аполлинариевич потребовал сделать выбор: «Или ты артист, или футболист!»
Это был легендарный, самый первый курс Герасимова. Помимо Жженова оттуда вышел, например, Петр Алейников, вскоре прославившийся в фильмах «Трактористы», «Большая жизнь». У папы тоже все было замечательно. Он сыграл небольшую роль в «Чапаеве» (том самом знаменитом фильме с Бабочкиным), удачно прошел пробы в фильм Довженко «Щорс». Отца ждало блестящее будущее. Жизнь складывалась легко и гладко: Георгий даже успел жениться на своей однокурснице актрисе Евгении Голынчик. Но шел 1938 год... Отец вспоминал: «Мы были молодыми жизнерадостными дурачками, телятами, которых вели на убой, а они неслись в потоке всеобщего энтузиазма, «где так вольно дышит человек», не замечая до поры до времени ночных исчезновений друзей и соседей... Смотрели на мир через розовые очки». Да что говорить, он даже родному брату не поверил, которого забрали до него и который пытался предупредить младших об опасности!
А дело было так. В декабре 1934 года хоронили Кирова. На похороны в принудительном порядке сгоняли студентов. Старший брат отца Борис учился на МАТМЕХе Ленинградского государственного университета и тоже должен был идти туда. А идти ему было не в чем: даже зимой Борис бегал в легких ботинках. Он пытался объяснить комсоргу курса: «Если я пойду на похороны, обморожу ноги. Кирову это не поможет». Комсорг донес, после чего Бориса исключили из университета. Потом, правда, восстановили, но в 1936 году он получил повестку с вызовом в НКВД, откуда уже не вернулся... Перед отправкой Бориса по этапу было свидание с родственниками. И потом папа всю жизнь вспоминал со стыдом, как по-идиотски он себя там вел. Посоветовал брату «хорошо работать в лагере...» Тогда, мол, все наладится, простят... Борис ему сказал: «Пошел вон! Позови мать». Через нее же старший брат передал листочки, исписанные мелким почерком: там были советы, как вести себя на следствии арестованному. Папа порвал их и сжег. Он подумал, что брат просто сошел с ума. Листочки те припомнил, когда сам пошел по этапу...
