— Таня — твой ангел-хранитель!
Он соглашался:
— Да. Мне повезло.
Удивительно, сколько раз Ваня стоял перед выбором. Шаг — и полетишь в пропасть! Но он всегда интуитивно делал правильный выбор. Счастливчик? Может быть... А потом... не мы решаем, за нас все уже ТАМ расписано.
Ему все можно было простить за талант. Актером он был прекрасным. Сам Смоктуновский называл его гением, он мог сыграть все — от фарса до трагедии. Эмоциональный, мощный артист, в каждой роли выкладывался на полную катушку, выворачивал душу наизнанку.
Его очень ценили в театре. На Таганке прошла почти вся его жизнь, там были сыграны роли в спектаклях, о которых до сих пор пишут.
С главным режиссером Юрием Любимовым у Вани были очень близкие отношения. Столько лет вместе — это не шутка. Юрий Петрович его воспитывал. Там был очень высокий градус: от любви до ненависти один шаг. Помню, в театре начались репетиции «В круге первом» Солженицына. Ваня должен был играть роль Нержина. Три месяца каждая репетиция начиналась со скандала. Режиссер был недоволен, все время шли разборки с актерами. Когда Ваня попадал под горячую руку, Любимов говорил: «Вы — злой мальчик!» Тот все время в ответ огрызался. Однажды на очередной репетиции Ваня громко сказал: «Скучно?», повернулся и ушел. Любимов потом месяц с ним не разговаривал.
В театре считали, что у Бортника сложный, взрывной характер. Но он никогда не плел интриг, не было в нем подлости.
Как-то Любимову надоело, что Высоцкий часто пропускает спектакли. Он вызвал к себе Ваню и сказал: «Репетируй Гамлета! Будешь выходить вместо Высоцкого. Вы примерно одного темперамента. У тебя получится». Но Ваня отказался. Ну как это? Человек живой. В конце концов Володя его друг.
Юрий Петрович меня вызывал к себе, сетовал на Ваню. Жаловался, что не в меру дерзок. Я сказала: «А чего вы хотите? Вы же все время его дергаете!» Любимов боролся с актерским пьянством в театре.
Ваня и не скрывал, что есть проблемы: «Я как русский человек меры не знаю». О себе говорил: «Я не алкоголик, я воздержант» — имея в виду, что часто приходится уходить, буквально выдираться, чтобы его не заставили пить. Сколько актеров спилось благодаря горячей зрительской любви!..
Помню, его мама замечала: «У тебя нет врагов, ты сам себе враг!» А Любимов где-то ему написал: «Эх, Ваня, Ваня, злодей себе!» Но Бортник, между прочим, не сорвал ни одного спектакля. Он ответственно относился к своей профессии. Один раз только отменили спектакль — у него температура поднялась выше сорока. К нему домой приехали из театра, чтобы «разоблачить» ложь. Когда же увидели, как он идет по стенке с белыми глазами, успокоились.
