Не скажу, что это была любовь с первого взгляда. Хотя... Однажды, еще до моего прихода в Театр Гоголя, по телевизору показывали картину «Исповедь». Мне надо куда-то бежать, а я от экрана не могу оторваться — так мне молодой актер, который играл художника Василия, понравился. Только потом, когда у нас вовсю уже роман закрутился, вдруг вспомнила об этом фильме.
Ваня звонил мне, мы договаривались, где встретимся. Мой голос был очень похож на мамин. Однажды звонит и с места в карьер начинает что-то говорить. Мама слушала-слушала, а потом засмеялась: «Вы, наверное, не мне звоните, а моей дочери». Он тут же, сконфуженный, бросил трубку.
Ваня — книжный человек, я тоже читала запоем. В этом мы были схожи. Его мама — доктор филологических наук, папа был заместителем главного редактора Гослитиздата. Когда сдавал экзамены по литературе, шпаргалками ему служили труды родителей.
Он родился в интеллигентной семье, но не в интеллигентном районе — у трех вокзалов. У них полдвора сидело по тюрьмам. А куда деваться? Так и вырос среди уголовников и мелкой шпаны.
У мальчика с детства был прекрасный музыкальный слух, и родители отдали его в класс виолончели. Когда Ваня выходил во двор с огромным кофром, ребята начинали его «щелкать». Помню, он рассказывал: «Они меня все задирали-задирали, а в какой-то момент вдруг перестали». Видно, что-то в нем почувствовали...
В пятнадцать лет Ваня стоял на шухере, когда ребята обчищали ларек. Всех наказали, а его, мне кажется, элементарно пожалели. Пить, курить и материться у трех вокзалов учились одновременно.
Матерным языком владел в совершенстве. Мы по Маяковскому были классические «барышня и хулиган». Я страшно злилась, когда он кому-то хамил, был наглым, дерзким. Для него эти слова ничего не значили, а я сразу же представляла, как ЭТО выглядит. Не делала ему замечаний, просто начинала таращить глаза, он тут же замолкал. Ваня быстро все понял: если в компании кто-то начинал при мне материться, тут же его обрывал.
Никогда не расспрашивала о его романах. Думаю, до меня он никого не пропускал. В Театре Гоголя на нем девушки постоянно висели гроздьями. Ваня разводил руками: «Ну что мне делать? У меня специальность такая! Не могу же я всех посылать?!»
Он и не скрывал, что в студенческие годы у него была возлюбленная — Инна Гулая. Они вместе учились в школе, она и в артистки пошла из-за Вани. Это был роман будь здоров! Она ненормальная, и он ненормальный. Если б поженились, друг друга быстро поубивали бы. Ваня рассказывал, что Инна могла подойти при всей дворовой компании и влепить ему пощечину. Они дружили с Сашей Збруевым и Валей Малявиной. Валя даже написала об этом в своей книге: «Мы с Сашей поженились, а Ваня с Инной нет». У Инны несчастная судьба. Ее муж, сценарист Геннадий Шпаликов, покончил с собой. Инна звонила Ване, жаловалась на жизнь. Чаще к телефону подходила я. Она не была моей подругой, но я часами говорила с ней, успокаивала. Мне было ее жалко. Последний год жизни Инна звонила и рассказывала о каких-то таблетках, которые копит. Все это казалось больным бредом. А потом она их приняла...
