Буквально через несколько дней после встречи Нового года он пришел к нам с одним дипломатом и с порога заявил: «Я к вам пришел навеки поселиться!» Так, кстати, и получилось.
В то время фильм «Иван Васильевич меняет профессию» был очень популярным. Помню, как в кинотеатре «Рубеж» я его посмотрела восемь раз, билет стоил десять копеек. А тут вдруг открывается дверь и входят мама с Шуриком. В обморок не упала, только вытаращила от удивления глаза. «Здравствуйте...» — пролепетала я и ушла в свою комнату. Это было неожиданно, как гром среди ясного неба!
Мы с мамой жили вдвоем. Помню, как тяжело ей приходилось: работа, учеба, с ребенком никто не помогает. Как-то я сказала: «Мама, тебе надо выйти замуж». Она никак не отреагировала. После развода с отцом не приводила в дом ни одного мужчину. Прошел где-то год. И вдруг такое... Появление у нас Демьяненко вызвало целую бурю чувств: и ужас, и оторопь, и ревность. Я была еще совсем ребенком, мне исполнилось одиннадцать. Мама не готовила меня к этому событию, все произошло спонтанно.
Я с трудом привыкала к тому, что Александр Сергеевич теперь живет с нами. Спасало то, что он мало бывал дома, часто уезжал на съемки и концерты. Он не мешал мне, а я ему. Вначале относилась к нему напряженно, но это быстро прошло. Надо отдать ему должное, он нашел правильный подход ко мне — никогда не воспитывал, не лез с нравоучениями, не подлизывался, не пытался купить мою любовь подарками. Зато всегда защищал, не сделал ни одного замечания за всю жизнь. Не потому что ему было все равно — а потому что уважал. Может, немного побаивался меня, у него же не было опыта общения с детьми.
Как-то возвращаюсь из школы. Александр Сергеевич открывает дверь. «Давай побеседуем... — посадил меня на кухне напротив себя и произнес: — Лика, я должен тебе сказать... Я люблю твою маму». И вы знаете, эти слова, сказанные очень серьезно, примирили меня с его появлением в нашей жизни.
Я долго называла его Александром Сергеевичем и обращалась только на «вы». Когда мне исполнилось четырнадцать, однажды подошла к маме и спросила: «Можно я буду называть его дядей Сашей?» Она спросила у него разрешения и вечером сказала: «Можно». Безоговорочно я его приняла, наверное, именно в этот момент. Так он стал для меня на всю жизнь дядей Сашей. «Александр Сергеевич» — на пьедестале, а «дядя Саша» звучит по-родственному тепло.
