Мама оказалась в Алма-Ате, будучи студенткой Киевского государственного университета — она училась на филолога. В эвакуации жила с мамой и теткой Галиной, потому что ее отец — мой дед — Михаил Иванович Лузгин, чью фамилию я и ношу, погиб еще в середине 1920-х годов. Он работал в органах безопасности, и его убили.
Бабушка Ася Михайловна Кирюха имела юридическое образование — работала в архиве КГБ. Она вместе с другими сотрудниками вывозила эти архивы из Киева. Они успели покинуть город буквально в последний момент — по дороге встретили немецкие танки. Им удалось как-то с ними разъехаться и спастись. Бабушкина сестра Татьяна работала в Днепропетровске заведующей в доме малютки. Когда люди стали бежать из города, большинство малышей так никто и не забрал. И вот Татьяна Михайловна сама договорилась с машинистом товарного поезда, чтобы младенцев погрузили в вагон с зерном, и таким образом вывезла их из города, который вскоре тоже оккупировали немцы.
Мама же с институтом сначала попала в Киргизию, а потом их перевезли в Алма-Ату, где ее нашла бабушка и она встретила свою судьбу в лице моего папы. Жора Натансон обещание сдержал: устроил жену на киностудию — сначала она снималась в массовке, потом была дублершей Людмилы Целиковской на фильме «Воздушный извозчик», а потом и вовсе перевелась во ВГИК на экономический факультет. Окончив институт, мама сперва работала заместителем директора картины, а позже редактором в телевизионном объединении. Папа с мамой прожили в любви шестьдесят два года, но это не мешало отцу влюбляться и увлекаться хорошенькими девушками и артистками. Гениям это чувство нужно для вдохновения.
Я родилась в 1944 году, когда родители вернулись из эвакуации в Москву. До войны у Натансонов была кооперативная пятикомнатная квартира. Но тут они обнаружили, что их уплотнили — оставили только две комнаты, а в остальные три вселили людей, превратив отдельную квартиру в коммуналку. У дедушки была фантасмагорическая библиотека, причем на разных языках. Он в совершенстве знал немецкий. Но ничего от этой библиотеки не осталось — в войну соседи топили дедушкиными книгами буржуйки.
Бабушка с младшей дочерью Кариной поселилась в одной комнате их прежней квартиры, а во второй — папа с супругой и новорожденной мной. Наша комната была ужасной — проваленные потолки, очень сыро и холодно. Кроме того, родителям все время хотелось есть, было голодно — еще шла война. Чтобы поддержать мою мамочку, одногруппники с ее вгиковского курса собирали ей в банку «витамины» — морковку, какую-то зелень из супа, который давали в студенческой столовой.
Как только мама окончила институт, было решено, что она с дочкой поедет на родину в Киев — там было сытнее и теплее. Туда после войны вернулась бабушка Ася. Кстати, ее семье тоже оставили лишь одну комнату от некогда большой квартиры. Бабушка продолжила работать в архиве КГБ, сотрудникам которого полагались пайки — поэтому можно было жить. Первое мое воспоминание о Киеве такое: мы с мамой идем с рынка, а по улице гонят пленных немцев — они восстанавливали город. Одной рукой мама держала меня, а другой — авоську с овощами, и немцы кричали маме: «Фрау, фрау, брось морковку!» Когда я немного подросла, мама вернулась к папе в Москву, а я осталась с бабушкой в Киеве. Там и в школу пошла в шесть лет. Папа бывал у нас наездами — когда была возможность.
