Познакомилась с русской эмиграцией. Среди них был Борис Сичкин — легендарный Буба Касторский. Он ворчал: «Ты куда приехала, зачем, это же дно для советской актрисы — и Бродвей, и сериалы?!» Сичкин не производил впечатления счастливого человека. Как и Олег Видов. С Олегом мы познакомились в 1999-м через мою Роуз, которая знакома с его женой. Джоан тоже журналистка. У них был очень гостеприимный дом, там часто собирались русские артисты. Олег любил гостей. Любил, когда в доме поют, — открывал рояль, сам музицировал.
Однажды, в 2000-м, в Америку приехали режиссер Павел Чухрай и Владимир Машков. Они представляли русскоязычной эмиграции свой фильм «Вор». Есть фотография, где мы с Машковым играем на фортепиано в четыре руки в доме Видова — Олег устроил большой прием.
Машков мне очень нравится — спокойный, сдержанный, без ненужного пафоса. Была история в начале нулевых — мы встретились на фестивале русского искусства в Голливуде. Я подошла, поздоровались, обнялись. Говорю ему:
— Я задумала написать пьесу, хотелось бы сыграть с тобой, но ты, наверное, ужасно занят...
Он улыбнулся:
— Пиши и присылай!
Однако есть жестокая реальность. Я — жена и мать, в шесть утра должна проснуться, детей завтраком накормить, отвезти в школу, потом младшего на тренировку — Паша с детства занимается футболом. Пьесу только недавно дописала, и уже неловко звонить Машкову — столько лет прошло.
В 2002-м заболел Грэг. Все сбережения ушли на лекарства. Подрабатывала где только можно. Шесть месяцев даже гримировала покойников в морге. Я ведь успела окончить курсы гримеров, визажистов и парикмахеров, вообще люблю учиться всему новому, а полученные навыки выручали в трудных ситуациях. Пиццу разносила. Однажды директор пиццерии подошел ко мне и говорит: «Я все думаю, Элен, у вас такое знакомое лицо, где мог вас раньше видеть?» У него перед офисом, оказывается, висел постер «Клана Сопрано», а на нем мое изображение! В клубе пела. И в лимузинной компании работала — по ночам развозила клиентов. Детей оставляла дома. Старалась, чтобы этого никто не видел, иначе их по местным законам могли отобрать.
К сожалению, лечение не помогло, через полтора года муж умер от рака. Дом, который мы незадолго до его болезни купили в кредит, забрал банк за долги. Все опечатали, даже не разрешили взять компьютер — только документы, свидетельства о рождении детей и деньги, больше ничего. Америка жесткая страна, никто не будет ждать, когда в твоей жизни закончится черная полоса. Мигелю было шестнадцать лет, Паше — девять. И у нас не было денег даже на билеты в Москву. Помогала Роуз (она стала крестной моего Паши). И Олег Видов. Звонил, говорил, что жизнь не закончилась: «Приезжай с сыновьями к нам, поживете здесь какое-то время». И мы переехали в Голливуд.
