— Это мой ученик.
— Да я знаю.
— Откуда?
— Я все знаю.
Посмеялись. Алексей Владимирович стал говорить, что поддерживает мой выбор:
— Это выше актерской профессии.
А меня и не надо в этом убеждать. Или успокаивать.
Со своими бывшими коллегами давно уже не общаюсь, хотя до сих пор считаю, что артисты — замечательное племя. Они доверчивы, по-детски открыты. Мне с ними было легко. Но театр, кино остались в другой жизни.
Когда все случается так внезапно — крещение, уход в священники, человек бежит от своих связей и увлечений. Он испытывает потребность все изменить, избавиться от прежней жизни. Компромиссов быть не может, или — или. Этот период неофитства, о котором я уже упоминал, длится около десяти лет. И я около десяти лет ничем мирским не интересовался, не смотрел фильмы, не слушал музыку. А потом наш алтарник как-то обмолвился за трапезой:
— Был вчера на «Горбушке», купил музыкальный комбайн.
Мне стало интересно:
— А что это такое? Магнитофон?
У самого когда-то был катушечный «Юпитер» 1972 года выпуска. Он объяснил. Неожиданно пришла мысль: «Алтарник может себе это позволить, а я нет? Почему? Не слишком ли сильно я себя ограничиваю? Надо пойти посмотреть, как далеко ушел прогресс».
Пришел на «Горбушку», тогдашний электронный рынок, и поразился. Там можно было купить все, и мне захотелось приобрести аппаратуру, чтобы слушать хорошую музыку и смотреть хорошие фильмы. Какое-то время наверстывал упущенное. Я и без книг жить не могу. Люблю читать сразу несколько, по «глоточку» из каждой. Жаль, цены на книги кусаются, а зарплата у меня хорошая, но маленькая, и большую часть приходится тратить на уход за женой.
Все началось в 1998 году. До этого у Иры периодически побаливала спина. Мы ничего не предпринимали, думали — остеохондроз или почки. Боли проходили сами. Постепенно появились другие симптомы. У Иры нарушилась координация, ухудшилось зрение. Она стала падать и сделалась какой-то заторможенной. Некоторые люди пользовались ее беспомощным состоянием. У Иры несколько раз воровали кошелек в магазине. Потом ее уволили из хора. Оставшись без работы, она еще больше сдала, впала в депрессию. Диагноз долго не могли поставить, а когда поставили, ее это добило. Рассеянный склероз не лечится. Это приговор. Болезнь у всех развивается по-разному. Некоторые больные сохраняют ясность ума даже при абсолютной неподвижности и отсутствии речи. У моей жены болезнь повлияла и на рассудок, при том что мозг практически не поврежден. Я видел ее томограмму, там только в одном месте маленькое белое пятнышко. Но Ира недееспособна.
