Я тогда за границей еще не был. А вот Соловьеву удалось пожить «за бугром». И не просто пожить, а оказаться в непосредственной близости от больших исторических событий. Сережин отец, советский контрразведчик, лично опекал вождя Северной Кореи Ким Ир Сена. Так что детство свое Соловьев провел в Пхеньяне, а товарищем его игр был сын вождя Ким Чен Ир, впоследствии принявший у папы руководство страной. Мальчишки часто выясняли между собой, чей отец главнее. Причем младший по возрасту Соловьев постоянно задирал более сильного Кима, за что получал от родителей нагоняй.
Сережа не ответил тогда на мое предложение по поводу яхты, только вздохнул. Но нам обоим далекая Франция сильно запала в душу. В своем воображении мы гуляли по Парижу и его окрестностям, изучали путеводители, любовались фотографиями Триумфальной арки и Нотр-Дама. Из фильма «Сена встречает Париж» помнили каждый кадр. Страна великих художников и артистов, родина кинематографа, законодательница мировой моды, прекрасная Франция была нашей мечтой.
Соловьеву удалось попасть туда раньше меня. Его отправили в Париж с делегацией кинематографистов в 1968 году. Тогда по Франции прокатилась волна забастовок, студенты захватили Сорбонну, левая интеллигенция требовала перемен. Париж бурлил. Из Москвы все это казалось нам воплощением Свободы, Равенства и Братства. «Повезло тебе, Соловьев! Увидишь Париж в разгар революции!» — напутствовал его я.
Советские газеты были заполнены тогда репортажами о противостоянии народа с полицией, и я представлял себе Сережу на баррикадах в Латинском квартале под революционным знаменем, которое сжимала в руках симпатичная полуголая француженка, изображенная на местной денежной купюре.
— Какие впечатления? Что там происходит? Как герои революции? — с нетерпением спросил я у вернувшегося на родину друга.
— Полные подонки! — огорошил меня Соловьев. — Подонки и варвары! — От неожиданности я потерял дар речи. А он продолжал: — Представляешь, они перемазали краской статуи в саду Тюильри возле Лувра, а весь город исписали своими лозунгами...
