Мне было тогда уже 16 лет. Но, как всякий ребенок, я не могла, не хотела воспринимать маму и папу по отдельности, я хотела, чтобы они были по-прежнему вместе. По отдельности я себе бабушек найду, теть, дядь, подруг, в конце концов. Мне было нужно, как никогда, чтобы все мы были дома, рядом и непременно за одним столом!
Для меня наступил конец света! У меня была идеальная семья, прочная стена за спиной, и вдруг в один день эта стена рухнула...
Случилось все в сентябре. Как сейчас помню, папа уехал от института на картошку, освободив, как всегда, своих сотрудниц от обязаловки. Я только перешла в десятый класс. И тут мама, выбрав удобный момент, решила со мной серьезно поговорить. Она призналась, что есть один человек, в которого она влюбилась. И попросила: «Давай не будем говорить папе, я не хочу его расстраивать... Может, все как-то обойдется...»
Доверив мне эту тайну, мама, видимо, хотела, чтобы мы были подружками и делились всем друг с другом. Рассчитывала, наверное, на мое понимание, сочувствие. Но она ошиблась: нельзя ребенку рассказывать свои интимные тайны. Эффект от признания был совершенно противоположный. Когда она со мной заговаривала на эту тему, я ей высказывала все, что думаю по этому поводу. Ее это раздражало. Ей хотелось романтики, моей поддержки, женской солидарности, а вместо этого она встретила яростный отпор.
Я долго хранила эту тайну от папы, не желая его травмировать. А оказалось, что как только папа вернулся с картошки, то же самое было рассказано ему. Мама в свою очередь попросила его сохранить эту тайну от меня. Естественно, чтобы не травмировать.
Вскоре мама уехала на гастроли, а мы с папой, как два дурака, изображали друг перед другом, что все в порядке и ничего не происходит. Эдакий театр абсурда: внешне все по-прежнему, а внутри все изменилось. Каждый жил со своей тайной. Этот кошмар длился год. Но мне его хватило с лихвой на всю жизнь!
Мама же была абсолютно погружена в свой роман, она перестала замечать, что происходит с отцом. А он переживал все это страшно. Я взяла его сторону без колебаний. Но ведь мама выбирала не только между отцом и другим мужчиной. Самое страшное: я видела, что мама выбирает между мной и кем-то еще и в итоге выбрала не меня.
Этот человек был дирижером Большого театра, они с мамой часто работали, он бывал у нас дома. Они подружились с папой, часто вместе что-то обсуждали, о чем-то спорили. Помню, что когда он приезжал к нам на дачу, я, уже зная об их с мамой отношениях, вертелась рядом, вклинивалась в беседу, не давала им остаться вдвоем. И все время рассказывала, какой папа замечательный.
Во мне, конечно, говорила ревность. Но это была не столько ревность, сколько безумная обида за отца, за которого я переживала больше, чем за себя. У человека отобрали смысл жизни! Он жил ради мамы, всю свою судьбу, в том числе и научную, положил на то, чтобы у Елены Васильевны были дом, карьера. И вдруг папе в один прекрасный день объявили: «Знаешь, дорогой, я люблю другого! Спасибо большое, ты свободен!» Мне кажется, что, кроме любви, семья — это еще какие-то обязательства, огромная ответственность и порядочность. Любовь приходит и уходит, а семья остается...
