А Толя мрачно констатировал:
— Все, я калека, инвалид.
— Рудольф Нуриев с таким устройством на боку, как у тебя, вернулся на сцену и даже танцевал, — говорила я. Понятно, это было слабым утешением.
«Будь у меня пистолет и патрон — все проблемы бы разом решил и не мучился», — как-то обронил Толя.
Однажды, услышав от кого-то из коллег о нашей беде, позвонил профессор, довольно известный специалист: «Нужно сделать повторные и подробные анализы, — сказал он. — Есть современная американская аппаратура, я договорюсь...»
Толе сделали томографию. Взяли кровь для повторного анализа. Собрали консилиум лучших специалистов — академик Шелыгин и другие. И вот выясняется: все чисто! Рака в помине нет! Но ведь Толю два года от него лечили?!
Оказывается, у мужа был полип. Такое нередко встречается у людей в преклонном возрасте. Как позже объяснил профессор, лечится это довольно быстро и просто, если не затягивать. А тут пока делали радиооблучение, задели правую почку, ослабили иммунную систему — время было упущено. Да еще удалили часть прямой кишки.
Толю снова положили в больницу.
«Самое главное: ухудшения нет», — цинично заявили «наши» врачи.
— Толенька, мы еще повоюем! — пыталась я подбодрить мужа. — Выкарабкаемся! Поедем в Швейцарию, там тебя поставят на ноги.
— Масик, что они в Швейцарии смогут придумать, если у меня уже все отрезали? Зачем такая жизнь?
В тот вечер, который стал для нас последним, ему вроде бы полегчало. Толя сказал:
— Все же яркую мы с тобой жизнь прожили. Интересную. И ты у меня — самая лучшая.
— Это ты самый лучший.
У меня даже мысли не возникло, что муж словно подводит черту, прощается.
