С Ирой Розановой пересекаемся довольно часто. Обе окончили ГИТИС в 1984 году, регулярно снимаемся вместе. В октябре 1993 года пережили штурм «Останкино». В тот день в одном из павильонов телецентра на улице Королева, 12, проходили съемки «Петербургских тайн». В паузе мы с Ирой вышли на лестницу покурить — прямо в длинных платьях с кринолинами. Стоим курим и вдруг видим в окно, что к зданию АСК-3 на противоположной стороне улицы подъезжают вооруженные люди на военных грузовиках. Одна из машин разбивает вход! Толпа бросается внутрь, слышатся выстрелы. Мы были настолько плотно заняты на съемках, что не следили за политическими событиями и не знали об октябрьском путче, но поняли: творится что-то ужасное. В панике бросились в павильон. Съемки тут же остановили, но группа осталась в здании. Выходить боялись — к нам никто не пришел и ничего не объяснил. Я позвонила домой мужу. Волновалась не столько за себя, сколько за сына — Денис был совсем маленьким. Валера сказал:
— Сиди и не высовывайся. В крайнем случае спрячься.
— Где?!
— Да где угодно! Хоть в шкафу.
Ира тоже позвонила своему мужу. Он, наоборот, велел ей срочно «эвакуироваться». В результате выбрали компромиссный вариант. Не стали ни бежать, ни прятаться, переоделись и засели в гримерке. Шум на улице стих поздней ночью. Мы с Ирой решили выйти, но наткнулись на омоновцев. Они лежали цепью вдоль здания, направив автоматы в сторону АСК-3. Нас не пропустили, велели ждать утра. У меня все мысли были только о ребенке и о том, что я должна уцелеть и любым путем добраться до дома.
Самым неприятным воспоминанием стало разграбление коммерческих киосков сотрудниками телецентра, некоторые люди теряли человеческий облик в экстремальной ситуации. Утром на выходе нас с Ирой обыскали — не украли ли чего. Мы пробовали возмущаться, но охранники не слушали.
— Неужели не узнали? Вряд ли они не смотрели «Интердевочку». Кстати, вы сами ее пересматриваете?
— Специально — нет, но если случайно попадаю на этот фильм по телевизору — смотрю. С ним связано столько приятных воспоминаний! Причем совсем не о работе. Часть картины снималась в Швеции, в основном — бесконечные проезды Тани Зайцевой на машине. Один из них, когда я еду за фурой, а дальнобойщик улыбается и машет рукой, — всегда вызывает счастливую улыбку, потому что ассоциируется... с белыми грибами. Шведы их не едят — считают опасными. А я после съемки зашла в лесополосу рядом с трассой и чуть с ума не сошла. Столько белых — хоть косой коси! Закричала: «Бегите все сюда!» Группа рванула за мной. В пять минут набрали целый мешок боровиков и заметались в поисках подходящей посуды. Надо же было пожарить грибы или хотя бы сварить. Со шведской стороны в группе работал фантастический человек, стоивший десятерых, то ли ассистент режиссера, то ли администратор, уже не помню. У него имелся фургон, в котором как в волшебной шкатулке можно было отыскать все что угодно. Швед несколько раз выручал Петра Ефимовича. Тот, к примеру, задумывался вслух:
— Вот бы сейчас фейерверк...
Он подскакивал:
— Фейерверк? Минуточку, — и тут же тащил хлопушки.
Услышав наши мольбы о помощи, добрый волшебник принес керосинку, сковородку, масло, и мы нажарили белых. Это был восторг!
Вспоминаю это и вижу глаза Петра Ефимовича. До сих пор не могу смириться с тем, что его нет. Тодоровский был такой мощный, интересный, любимый. Без него безумно сложно. Я его боготворила...
— После Тани Зайцевой вы сыграли совсем другую роль — кроткую и набожную Веру Филипповну в телевизионной экранизации пьесы Островского «Сердце не камень».
— Да! Я очень обрадовалась, когда замечательный режиссер Леонид Аристархович Пчелкин пригласил меня в этот фильм, а уж когда узнала, что партнером станет Иннокентий Михайлович Смоктуновский!.. Пчелкин, правда, предупредил:
