— Хорошо. А кто ты по национальности?
— Гузин.
— Нет, сынок. Ты — белорус. Повтори: бе-ло-рус.
— Бивовус.
Уложили мы его спать, сели смотреть телевизор. В прогнозе погоды передают: «В Белоруссии — плюс пятнадцать градусов». И тут из детской раздается крик: «Я не бивовус! Я гузин!!»
Сережа давно просил, чтобы позволила увезти Георгия в Москву. Как-то ходил забирать его из школы и ужаснулся. Вместо парт — какие-то ящики, детишки в ушанках, одна учительница по всем предметам. Сергей убеждал, что сможет дать сыну нормальное образование. Когда Георгию исполнилось десять лет, я его отпустила.
Гио уехал к отцу, поселился в его семье, пошел в московскую школу. Мы с Нино страшно тосковали. И когда Григорий Гурвич позвал меня поработать в своем Театре-кабаре «Летучая мышь», долго не раздумывала. В 1997-м перебрались в Москву.
Много лет назад Максачев был оформлен дворником, за что получил комнатку в коммуналке. Там мы с детьми и поселились. Георгию было двенадцать, Нино — шесть. Как-то встречаю Юлия Гусмана. Он спрашивает, где я живу.
— На улице Инициативной.
— О господи! Я был уверен, что для таких, как ты, в Москве есть одна улица — шоссе Энтузиастов, — пошутил Гусман. — Квартира твоя?
— Щас! У меня здесь ничего своего, кроме детей.
Юлик надоумил меня написать письмо мэру Москвы: попросить помочь с жилплощадью. А Нелли и Иосиф Кобзон вызвались его передать. Это случилось в понедельник, а уже в пятницу меня вызвали в жилищную контору. Я протянула паспорт.
— Вы не россиянка?
— Нет, гражданка Грузии.
— Ничем не могу помочь, документы надо переделывать... — говорит чиновница. — Но знаете, Иечка, мой вам совет: выходите быстренько замуж. Хоть за бомжа! И станете российской гражданкой.
Я — в рев. Где его взять — жениха, пусть фиктивного? Даже температура поднялась на нервной почве.
Прихожу в театр, рассказываю о своих проблемах нашему артисту Валерию Боровинских. «Кончай реветь, — оборвал Валера. — Хочешь, я с тобой распишусь? Гордиться буду, что в женах — народная артистка Грузии». Мы зарегистрировались, я стала гражданкой России и получила квартиру. Тут же оформили развод.
Жизнь стала налаживаться. И сразу свалилась новая напасть. В 1999 году Гурвич умер, театр закрылся. А на мне — двое детей, надо зарабатывать. Один из моих дальних родственников был дизайнером интерьеров. Случайно заехала с ним в магазин, который торгует дорогущим итальянским деревом — дверьми, лестницами, паркетом. Менеджер меня узнала: слово за слово, предложила у них поработать. Восемь месяцев проходила с беджиком «менеджер Ия Нинидзе».
Покупатели, когда меня узнавали, чуть в обморок не падали! Потом позвали на фестиваль «Киношок», появилась возможность выступать с концертами, иногда доставались роли в сериалах.
...В апреле прошлого года я устраивала знакомую в больницу. Заодно и сама решила провериться. У меня обнаружили новообразование. Положили в больницу, все вырезали. Сказали, что опухоль не злокачественная.
Дети очень переживали. Георгий принес в больницу одиннадцать роз — потому что я родила его одиннадцатого мая. Весь белый, но держался мужчиной. Когда я выписалась, раны на животе обрабатывала Ниноша.
Я оправилась. В августе собралась в Тбилиси. Но все время чувствовала приливы-отливы, сильно потела.
