В специальной мастерской для нас сшили два полотнища из парашютного шелка, тонкого, но очень прочного. Ширина их была полтора метра, длина — около четырех, но они легко сворачивались в жгут и проходили в маленькое колечко. На одном полотнище я сидела и качалась в начале номера, а другое свободно свисало и развевалось в руках. Шелк дышал. Он был белый, как мое платье, и похож на парус.
Покачавшись минуту-другую, я поднимала коленку и, поставив стопу под попу, перехватывала руки выше, отталкивалась ногами и поднималась в полный рост. А потом правой стопой вставала на одно полотнище, а левой — на другое и разъезжалась в шпагат. Тогда я реально ощутила, что это значит: «моя жизнь в моих руках». Она действительно держалась на волоске — на тонкой шелковой ткани, обмотанной вокруг запястий.
И никакой страховки...
После шпагата опять «собиралась», присаживалась на корточках на первое полотнище, а второе заводила сзади под шею и ложилась на спину. Руки раскидывала по сторонам, как крылья, а носочки максимально вытягивала, чтобы ткань зацепилась за пятки как за крючки. Андрей все это время стоял на арене и смотрел на меня снизу. Спускалась к нему очень красиво и медленно. Ткань проходила под мышками, и я висела в воздухе раскрыв руки, в позе «креста».
Страшно не было. Мы начинали репетировать на небольшой высоте и увеличивали ее понемногу, постепенно. Месяца три репетировали в цирке на малом манеже, после обезьян. Они занимались с семи до восьми утра, а я — с восьми до девяти. Перед этим служители на всякий случай проходили по арене с совочками.
Хотя убирать было нечего, на обезьян надевали памперсы. Мне их было почему-то жалко. Они походили на грудных детишек — маленькие, в штанишках. Трогательные и милые.
Растяжка у меня была неплохая, но, конечно, пришлось позаниматься дополнительно, чтобы не ударить в грязь лицом. Я разогревалась в сауне и тянулась прямо на полке, миллиметр за миллиметром. И в цирке разминалась перед репетицией.
На подготовку номера ушло около трех месяцев. Он получился очень эффектным, но показали мы его только три раза: на открытии «Золотой маски» и на двух концертах в Питере и Москве «Норд-Ост», мы с тобой!» На одном из выступлений присутствовали мой муж и папа. Не знаю, что они почувствовали, когда я взмыла в воздух и начала показывать придуманные нами элементы.
Наверное, удивились. Я ведь еще «ушла в минус» в шпагате! (Так говорят гимнасты, когда угол больше ста восьмидесяти градусов.) По залу пронесся гул: «У-у-у! О-о-о!» Зрители от меня этого не ожидали. А я испытала такой кайф! Хотелось кричать от восторга: «Люди, я лечу!» Конечно, это было не совсем то, о чем когда-то мечтала и видела во сне. Но я успела поймать ощущение свободного полета.
В жизни нет ничего невозможного, мечты сбываются. Самым неожиданным образом, когда этого совсем не ждешь. Когда-то я смотрела по телевизору Олимпиады и завидовала девочкам из сборной СССР. И спустя много лет неожиданно получила возможность почувствовать себя причастной к Олимпийскому движению.
В августе 2004 года в Афинах проходили ХХVIII летние Олимпийские игры, а третьего июля в Москве стартовал один из этапов эстафеты олимпийского огня, которая обошла весь земной шар!
Главный символ Олимпиады прилетел к нам на самолете из Хельсинки. Свой путь в Москве он начал на Поклонной горе, а закончил на Васильевском спуске. Его несли сто двадцать факелоносцев. Среди них была и я. Свои четыреста метров бежала по Садовому кольцу.
Я готовилась к эстафете. Тренировалась на беговой дорожке с полуторалитровой бутылкой воды. Друзья разыграли! Сказали, что факел тяжелый, весит полтора килограмма. Нести его нужно было на вытянутой руке, вот я ее и «качала». В клубе на меня смотрели как на сумасшедшую, но я старалась не обращать внимания.
Потом оказалось, что вес факела всего семьсот граммов.
