Я долгое время не умела расставаться вообще. Как корабль, собирала всех, кто хотел плыть дальше, подчас не замечая, что перегруз налицо и в этом составе вряд ли удастся доплыть до пункта назначения. Я любила Андрея, но мы выросли в людей с разными приоритетами и интересами в жизни. Классические оковы нас не сдерживали. Андрей всегда знал, что я смогу вырастить детей одна. Хотя это неправильно. Не отпускайте своих мужей ни в какие далекие путешествия. Если они вам мужья и если они вас любят. Не знаю, что там за тридевять земель лучшего нашел Андрей, уехав на Ямайку, Кубу и остров Пасхи. Но я точно знаю, что детям нужен отец, а Skype, увы, никому не заменит поцелуя перед сном, родительского шепота и даже легкого подзатыльника, по которому тоже начинаешь скучать, если его уж два года как нет.
Стас Садальский любит убеждать всех, что он на стороне сирых и убогих. Но для этого надо самому быть сильным. А Стас слаб, как малыш, который боится вырасти и узнать о мире правду. Поэтому он и живет своей правдой все эти годы. Помочь ему вырасти невозможно, поэтому пришлось оставить его, словно ребенка в детдоме, сказав, что на время, а получилось — навсегда. Я предпочла вырасти и выбрать. В первую очередь — спокойствие моих детей. Как любая мать, я стараюсь оберегать их от всего, что может причинить боль. У меня нет времени на склоки и онлайн-драмы. Сегодня общество похоже на дитя, которому разрешили пожить взрослой жизнью. Ребенок до определенного возраста не думает о последствиях. И он верит во все, что сам говорит. Даже когда говорит неправду. Или думает, что говорит правду.
Мы все сейчас оказались друг против друга в Интернете. Садальский против меня, Собчак за Садальского и против меня, а я против того, чтобы склоки и выяснения отношений становились смыслом жизни. По большому счету, если даже Сурков и Навальный сядут вместе поговорить, уверена — на две трети сойдутся во мнениях о том, что принято называть «хорошим» и «плохим». Правда, к этому «хорошо» и «плохо» мы все идем своими путями.
Я не считаю, что путь Ксении неправильный или ее методы непорядочны. У нее своя правда и свой путь. Очень хорошо помню момент, когда в «Нереальной политике» сказала ей, что она станет иконой оппозиции. Ксения тогда широко открыла глаза и заявила, что этого никогда не будет: она простой журналист, которого переполняет чувство справедливости. Собчак — страстная. Когда говорит, иск ренне верит в свои слова.
И ты тоже ей веришь, потому что от каждого слова веет страстью. Неважно, что она потом сделает по-другому и забудет о том, что говорила. Важно другое. Чем больше она о тебе говорит, тем меньше хочется с ней спорить. Как со школьником, который решил, что ему несправедливо поставили двойку: учительница сволочь и виноваты все вокруг. Он вам все равно не признается, что в происшедшем есть и его вина.
Разве не легче признать виновными всех вокруг? Почему они говорят о тебе, точнее, оскорбляют, не подумав о том, какую боль это может принести твоим близким? Сегодня любая попытка остановить стандартный набор оскорблений в Интернете натыкается на убежденность: выбрали публичную профессию — терпите.
Подготовьтесь к тому, что все скелеты из ваших шкафов будут извлечены, а самые интимные вещи преданы огласке. Дескать, по отношению к таким людям можно все. Да, можно. Но только тем, у кого нет никаких нравственных ориентиров. Если вы аморальны — делайте все, что хотите. Можете испражняться прямо перед камерой и выкладывать это в эфир. Когда у меня (иногда с недоумением, иногда с возмущением) спрашивают: «Почему ты не отвечаешь на всякие небылицы о себе?» — отвечаю: «Берущийся отмыть голову ослу напрасно потратит и время, и мыло».
Знаете, в этом случае спорт и физические нагрузки очень умиротворяют. Я оставляю телефон в раздевалке и час, а порой и два, могу провести в зале. С девяти до одиннадцати или с восьми до десяти, в зависимости от моего рабочего графика.
Я полюбила спорт еще в период замужества. Прямолинейность Андрея сослужила мне хорошую службу. Он никогда не относился ко мне как обычно относятся к жене, одаривая дежурным: «Ты прекрасна». Он всегда указывал мне на недостатки, я всегда пыталась с ними бороться. Если Бог не дал хорошую фигуру, то ее можно сделать, если нет денег, то их можно заработать. Единственное: если нет любви, то ничего уже не поделаешь...
Андрей сейчас далеко. Где именно, с кем, мне неинтересно. В этом смысле я, наверное, веду себя по-мужски. Жорж Санд говорила (за точность цитаты не ручаюсь, но смысл передаю верно): если мужчина принял решение, для него отношения заканчиваются навсегда, для женщины же никогда и ничего не заканчивается. Я, закрыв за собой дверь, возвращаться в прошлое не собираюсь.
Решение расстаться было обоюдным.
