Зато потом Суханкина впала в другую крайность, увлеклась блестками и перьями.
Когда я вернулась в группу и увидела, что она выходит на сцену в ультракоротком мини, сверкая как новогодняя елка, то содрогнулась и сказала:
— Так нельзя. Это не эстрада, а какой-то «Мулен Руж» провинциального пошиба. Я такое не надену.
— Ты не понимаешь, — вспыхнула Рита. — Мы «дискотека восьмидесятых» и должны одеваться в стиле диско.
— И ты считаешь нормальным на пятом десятке выходить в мини, задирать ногу на ногу и изображать Шэрон Стоун в «Основном инстинкте», показывая всем известный треугольник?
— Это сексуально!
— А по-моему, вульгарно.
— Так одевались в группе «Мираж»!
— Да ты-то откуда об этом знаешь?
— удивилась я. — На сцене ведь не работала, лишь пела «за кадром». Я вот не помню ничего такого, никаких перьев и стразов. Только кофту с люрексом, купленную у спекулянтки из ЦК ВЛКСМ, и серебряные лосины, «сосватанные» мне Ромой Жуковым.
Как давно это было. Страшно подумать…
Сначала сценические костюмы я сооружала себе сама, на бабушкиной швейной машинке.
Купить их было негде. Перед первым выступлением «Миража» в концертной студии «Останкино» не спала ночь, дошивая брюки и жакет из кожзаменителя. Уже не помню, где мама его раздобыла. В то время я еще была инженером-технологом и каким-то чудом ухитрялась совмещать работу в «ящике» с концертами. Если бы не гонорары за выступления, вряд ли смогла бы себе позволить черную с золотом кофточку за сто пятьдесят рублей. Когда начался настоящий «чес» по городам и весям, из НИИ пришлось уйти.
Серебряные лосины — по-моему, первые в стране — откуда-то притащил Рома Жуков, еще не звезда эстрады, а начинающий музыкант, игравший у нас на «клавишах». Чтобы я быстрее решилась на дорогостоящую покупку, он как бы случайно познакомил меня с «конкуренткой» — солисткой группы «Электроклуб» Ирой Аллегровой, тоже приобретавшей у него вещи.
Она была такая эффектная и холеная! Рядом с ней почувствовала себя простушкой-замарашкой и, конечно, тут же раскошелилась.
Рома был далеко не единст венным музыкантом, приторговывавшим шмотками. Тогда многие «фарцевали»: кто джинсами, кто косметикой. Наши ребята, например, скупали в Москве духи и сбывали их втридорога на гастролях в провинции. Гастроли в то время были просто песней! Сплошной гульбой. Мы с Наташей не искали приключений, но с девушками из «Миража» хотели познакомиться буквально все мужчины, в особенности только-только появившиеся «новые русские». Однажды в Саратове устроители концертов вместо гостиницы привезли нас с Гулькиной в сауну, где гуляла братва.
Вырвались мы оттуда каким-то чудом.
В Липецке ночью, отдыхая после концерта в отдельном запертом номере, я была разбужена неизвестно откуда взяв шимся артистом П., ныне худруком одного столичного театра. Молодой человек жаждал секса. После долгих препирательств кое-как выставила нетрезвого «гостя». Не успела прилечь — на пороге нарисовался еще один, уже не такой известный персонаж. Он тоже рвался ко мне в койку, но, будучи очень сильно пьян, был готов обойтись без любви и просто вздремнуть. Как оказалось, у нашего директора, жившего по соседству, в ту ночь собралась большая компания. И он зачем-то дал своим друзьям (или продал, точно не ведаю) ключ от моего номера, хотя знал, что у меня роман с Соколовым.
Не иначе хотел рассорить нас с Валерой. Не вышло.
Весной 1988-го солисткой «Миража» стала Наталья Ветлицкая. Гулькина к тому времени от нас уже откололась. Я с Ветлицкой практически не работала. Мы с Валерой давно вынашивали проект собственного коллектива и наконец его создали. Группа получила название «Фея». В «Мираже» в это время начался круговорот певиц. Ветлицкая, Овсиенко, Салтыкова были согласны петь под чужую «фанеру». А мне это уже порядком надоело.
Всех солисток «Миража» Литягин заставлял работать под фонограмму какой-то Маргариты Суханкиной, которую кроме него никто не видел. Певица-«призрак» училась в консерватории, мечтала стать оперной дивой и не хотела светиться в вульгарной попсе. Идея совместить записанный в студии вокал, не спорю, сильный и профессиональный, с нашими «живыми» голосами казалась ему удачной, так звучание было богаче.
