Какая еще любовь-морковь в таком-то возрасте?!» Казалось, что тот перевертыш, когда я стала воспринимать ее как ребенка, давал мне право решающего голоса. Знаете, как у мамаш: я над ней дрожала, кормила, выхаживала, берегла, словно зеницу ока, а теперь — выньте да положьте на блюдечке с голубой каемочкой какому-то чужому мужику! Заявила, что не желаю ее ни с кем делить, и ушла из дому. Пару дней ночевала у друга, потом тайком от охраны спала на партах в универе, мыться утром ходила в общагу, позже на официантские деньги квартиру снимала посуточно. Месяц так промыкалась, мама нашла меня в студенческой столовке, говорит: «Пойми, тяжело быть одинокой женщиной, я его люблю, он меня тоже. Если можешь — прими». Обнялись, поплакали, и закончилась моя жизнь на улице.
Однажды прихожу в свой университет просто с друзьями пообщаться, меня уж давно отчислили. И — опа! — вижу объявление, приглашение на кастинг «Фабрики звезд-7» Константина Меладзе. Смотрю на него и думаю: не зря же ты здесь висишь и не зря я тебя увидела. Идти или не идти — вот в чем вопрос. Постановила так: если на этот раз не попаду, то, во-первых, больше петь не буду, во-вторых, переклею обои, в-третьих, начну жизнь с чистого листа.
Стою в длинной очереди желающих стать звездами, и мне уже стыдно: кажется, что я унижаюсь. С учетом предыдущих неудач уверенность в себе — на нуле. А уж потом и вовсе на минус пошла, как только стали подъезжать разнаряженные девицы с оголенными ножками из-под супермини-юбок, нарощенными волосами и ногтями всех цветов. И тут я — мышь серая в черной майке-борцовке, классической удлиненной плиссированной юбке, с вечной «дулей» на затылке.
Достаю зеркало, смотрю на себя: вот, думаю, дура, хоть бы накрасилась.
И тут увидела — ба! — все музучилище здесь, весь мой вокальный поток. Вот спасибо им большое: все во мне встрепенулось, всколыхнулось и как по военному горну проснулся былой боевой дух! Ну, думаю, зубрилки, — фигушки кто из вас попадет на «Фабрику», возьмут Приходько! Сейчас я вам докажу!
И доказала! Не знаю уж, что да как, какие небесные винтики-шпунтики с шестеренками наконец совпали, но я прошла все туры в Киеве, пригласили в Москву. Вернулась домой, говорю: «Либо я в бреду, либо действительно еду в столицу». У мамы — бряк блины на пол. Прошли три тура в Москве, вышел Аксюта: «Спасибо всем, тем, кто пройдет, — позвонят».
Уже в Киеве звонит Меладзе: «Поздравляю, Настя, вы стали участником проекта «Фабрика звезд». Ё-мое, думаю, с самим Костей уже разговариваю! Я как-то даже не особо радовалась, потому что не верилось: неужели случилось наконец, неужели — со мной?
Потом Меладзе позвал на студию, и я присутствовала при рождении песни «Невесомо», которую Таня Богачева позже исполняла на «Фабрике», он просил напеть мне ее то так, то по-другому. Однажды даже была у Кости дома. Призналась ему, как рада, что попала в проект. Он сел за фортепиано, сыграл, я попела. Все думала: не сон ли это? Ущипните меня!
Но несмотря на то, что я достигла того, к чему стремилась, получив в результате первое место в этом проекте, сон, начавшийся с «Фабрики звезд» и завершившийся «Евровидением», оказался самым страшным в моей жизни.
Все закрутилось на два года так плотно, будто меня и в самом деле поместили на реальный безостановочный конвейер.
Атмосфера «фабричного» дома, где проживали на виду у всей страны участники, была не по мне. Здесь нормой считались сплетни, ложь, подсиживания, интриги. Мне было противно, и я не скрывала этого. Мою прямоту и открытость сочли неадекватной первобытной дикостью. В общем, несмотря на длительное и тесное совместное пребывание — «фабриканты» еще год вынуждены были жить вместе, ездили чесом с концертами, — друзьями мы не стали. Как правило, я сидела одна, в наушниках — в стороне от всех. Единственным и настоящим другом в Москве, на пути от «Фабрики» до «Евровидения», стал Игорь Синельщиков, замечательный человек, он работал администратором на проекте, я за многое ему благодарна.
Он стал моей отдушиной, всегда поддерживал, ободрял, только к нему я могла обратиться за помощью, спросить совета. Ведь было очень тяжело, потому что взаперти, потому что в гордом одиночестве, вдали от родных. Всех родители посещали, а я и здесь отличилась, строго-настрого запретив маме приезжать. Знала, что как только за ней закроется дверь, не выдержу и брошусь прочь из этого дома.
Наши конфликты организаторов не пугали, их еще и инсценировали, подогревая зрительские страсти. Вот и нам с Димой Бикбаевым нужно было разыграть некий сюжет, ну и придумали, что я в сердцах разбиваю стакан, ухожу, а он меня догоняет, утешает, читает стихи, и прочую дребедень.
