Хожу — и с каждым кастингом расстраиваюсь все больше. Не ту радость я ждала, которую получаю взамен. Не понимаю, в чем дело, мне давно и часто говорили, что петь — это мое, что слух уникальный, диапазон большой, редкий. Видела же на концертах, что получается, людям нравится, они радуются. Помню, как за выступление в резиденции Кучмы получила свой первый оранжевый гонорар — килограмм мандаринок, а наш мэр Омельченко подарил мне часы после концерта в городской администрации.
Но не срастается. Как ни приду на кастинг, везде: «Ты что, в оперу поступаешь? А танцевать умеешь?» Вот как только про танцы говорят, сразу разворачиваюсь и ухожу. Был у меня горький опыт, когда меня в «ВИА Гру» не взяли.
Я во время просмотра старательно пыталась прятаться за спинами других претенденток, но класс-то был балетный — зеркала кругом, вот уж там посмеялись надо мной. Ну не мой конек танцы, не пластичный я человек. А когда петь начали, все давай подлизываться, чесать песни Меладзе. Я решила: нет, даже если меня не возьмут, то хоть запомнят — и исполнила русскую колыбельную, мама мне ее пела. О чем думала? Где — «ВИА Гра» и где — русская народная песня?!
Этот кастинг транслируется по телевидению, и я вдруг становлюсь победителем первой недели, второй, третьей. Но в конце получаю только приз зрительских симпатий и поездку на международный конкурс в Болгарию. Тогда это был удар, а теперь говорю: низкий поклон Константину Меладзе и его команде, что На всю жизнь осталась бы бывшей солисткой «ВИА Гры».
А так я — просто Анастасия Приходько.
В Болгарию съездила, спела, настолько эмоционально сильная была песня, что у меня слезы текли. Люди в зале встали, аплодировали и — бац! — третье место. Нет, думаю, со мной этот номер не пройдет. Иду в соседнюю гостиницу, где живет жюри, стучусь:
— Здравствуйте! Объясните, пожалуйста, причину — почему выиграла не я? Очень интересно знать.
Мне отвечают:
— Артист не имеет права плакать на сцене! Кому это нужно?!
— Ах так, тогда покупайте мне билет, уезжаю.
— Нет, вы должны остаться на афтепати.
Мама меня по телефону успокоила: мол, третье — не последнее. Осталась. На афтепати попросили спеть — меня, не победителей! — и сорок минут не отпускали, я пела а капелла все песни, которые знала. И как люди хлопали, как радовались! Вот оно, думаю, — плевать на жюри!
Возвращаюсь в Киев, вся в рефлексиях, нахлебником быть не могу, думаю: компьютерные технологии — это перспективно, поэтому втихаря поступаю в университет. Пришла, увидела свой курс: милые очкарики, компьютерные фанаты, уткнувшись в мониторы, стучат по клавам, с ходу стало ясно — холостой выстрел. Раскололась дома, посмеялись надо мной. Ну, надо ж было куда-то ходить, тусовалась в студенческом кафе, пирожки трескала и заводила друзей с других факультетов.
С первого же курса меня отчислили, так я назло еще и восстановилась.
Параллельно не оставляю попыток приблизиться к звездам, иду на кастинг «Фабрики звезд-6» Виктора Дробыша. С первого тура мне объявляют, что у меня нет слуха. Прихожу домой, слетаю с катушек: «Мама, финиш, больше петь не буду!» Она утешает: мол, не все сразу. Но это ж парадокс! Почему обычные люди, которые меня слушают, восторгаются моим голосом, а представители шоу-бизнеса не находят элементарного слуха, уж не говорю об умении петь? В общем, прокричалась и успокоилась.
В этот период случилась единственная за всю жизнь наша серьезная ссора с мамой. Она решила выйти замуж. Я — на дыбы: «Как? Опять? На те же грабли?
