Так что вы, конечно, снимайте, но для начала неплохо бы посмотреть то, что до вас сняли.
— А я не хочу смотреть предыдущие серии, не хочу портить свой вкус! — отвечает молодое дарование.
И снимает такой сюжет для новогодней серии: тридцатое декабря, мама с дочкой идут в магазин покупать провизию и подарки. Тут мимо проезжает машина, у нее опускается стекло, автоматная очередь — ту-ту-ту... Мама падает. Дочь кричит: «Ма-а-а-ма-а-а-а!» Кровь кругом. А зрители должны это смотреть за праздничным столом. Ужас!
Я прилетаю на площадку в ярости:
— Кто это написал?! Мы людям в дом вместо нарядной елки и доброго кино принесем такой кошмар?!
Давайте переписывать!
— Нет, Юрий Александрович! Переписывать мы не можем! Продюсерам нравится.
Понимаю, что автор уже получил деньги и переписывать никто не будет. Но я в этом не хочу сниматься. Эта стрельба, кровища, чернуха — все равно что высморкаться на «Лебедином озере». Невозможно. Я не просто возмущался, я кричал и негодовал. Ведь это был мой труд, мой любимый персонаж! Какими должны быть стражи порядка, знал не понаслышке. Когда еще был жив папа, у нас собирались его коллеги. Удивительные, чистые и честные люди, отдавшие жизнь службе в милиции. Снимать такое — значит предавать их память.
Думаю, в какой-то момент начальство «Литейного» решило: ну, раз Кузнецову не нравится, то пусть отдыхает от этого!
Моего героя отправили на пенсию. Других причин увольнения не было. Ведь я никого не подводил, не срывал съемки, всегда работал честно. Когда это произошло, не пытался ни с кем выяснять отношения. А с ребятами, с которыми снимался, мы постепенно отдалились друг от друга. Наверное, они понимают, что поступили не очень красиво. Но я их не осуждаю. Потерять работу в наше время боится каждый, вот они и держались за сериал. Да и нет ее, дружбы среди актеров. Я это понял еще в юности. Кино это ведь такое дело: сегодня на одной картине, завтра на другой. Мы сейчас встречаемся с коллегами из «Литейного» на разных проектах. Болтаем о том о сем. Но так, чтобы глубоко дружить, — нет.
Когда остался без постоянной работы, очень переживал.
За годы моего «мухоморства» привык: договор на год вперед и за завтрашний день семьи я спокоен. И вдруг — провал! Работая в «Ментах», приходилось от многого отказываться, не хватало времени. А стоит только однажды объявить «Я занят!» — второй раз не позовут. И твой телефон забывается, вычеркивается ассистентами по актерам. Поэтому нашел новую работу не сразу.
Слава богу, что параллельно с сериалом все-таки снялся в картине «Царь» Павла Лунгина. Сидел в Суздале три месяца безвыездно. Приезжал на «Литейный» на полтора-два дня, руководство ревностно к этому относилось: «Ах, вот так?! Тебе там интереснее?!» Конечно, во всех отношениях интереснее, это же полный метр. Я штук двадцать книжек об эпохе Ивана Грозного и о Малюте Скуратове купил. Мне нравилось их читать. А сюжеты, предлагаемые в сериалах, доводили до исступления.
...С деньгами снова наступила напряженка.
Но все-таки не такая, как во времена прежних простоев, — было время, когда я по полгода не снимался. Нам помогали друзья из Москвы. Выжили. Тем более что Леша уже не нуждался в нашей опеке, он вырос и в двадцать два года уехал в столицу. Сначала просто мотался туда-сюда, так как постоянно наблюдался в московской клинике. Потом познакомился с девушкой, женился, у него родился сын Максим.
Мы не голодали, но перебивались от гонорара до гонорара. Ирина снова терпела, не говорила мне, что можно вагоны разгружать или пойти «торговать лицом» в какую-нибудь политическую партию. Страсти из-за «Литейного» улеглись, чувствовал я себя, в принципе, нормально.
Только вот телефон молчал. Ожидание звонков — это наша профессия. И самое страшное в ней неизвестность. Бесконечная мука гадать: нужен ты еще или уже списан со счетов?
Пока я мучился этим вопросом, здоровье Ирочки неожиданно стало ухудшаться. У нее давно был сахарный диабет, мы с этим смирились. И вдруг — инсульт, жену положили в больницу. Это произошло в Москве. Хотя никаких внешних проявлений не было, я почувствовал, что ей совсем плохо. Выписались, вернулись в Петербург. Здесь уже Ира прошла обследование.
Врачи прописали кучу дорогостоящих лекарств и обнадежили: все будет в порядке. Жена держалась, не подавала виду, что у нее что-то болит. Она по-прежнему хлопотала по дому, много времени проводила с Сашенькой, помогала мне.
