Ведь я играл уже главных героев, и жена мною гордилась. Мы и не помышляли тогда, что Омск — не последнее место жительства семьи Кузнецовых. Однако судьба сделала новый кульбит. В один прекрасный день, когда я был на гастролях в очередном провинциальном городке, в гостинице раздался телефонный звонок. Приглашали в Ленинград на пробы в картину «Мой друг Иван Лапшин» Алексея Германа. Оказывается, меня запомнил, мотаясь в экспедиции по Сибири, второй режиссер фильма Виктор Аристов.
Это была моя первая поездка в Ленинград. Летел на самолете. Душа пела! Тем более что пробовали сразу на главную роль — Лапшина. Виктор Федорович Аристов встретил меня как родного. Репетировали два дня, в перерывах разговаривали, многое обсуждали. На третий день пришел Герман, посмотрел на меня в одном костюме, в другом.
А у меня от волнения какой-то нервный смех вдруг начался. Ну представьте: огромный и пустой павильон «Ленфильма», где только я, Герман, Аристов и оператор. Тут у любого ступор случится! Мы показали отрывок. Я даже имел наглость оператору Валерию Федосову, с которым много потом работал, замечания делать. Мне казалось, что он неправильный ракурс берет: «Я вот так встану, а вы сверху снимайте».
Снялся, вечером полетел домой, чтобы утром играть спектакль в театре. По дороге в аэропорт даже успел купить мандарины и апельсины, потому что в Омске их не было. Так с этой авоськой и сидел в самолете. И все думал о том, какой Ленинград прекрасный город и как здорово тем, кто живет среди этой красоты.
Через какое-то время пришла телеграмма, она до сих пор лежит у меня под стеклом: «Вы назначаетесь на роль начальника милиции в картине «Мой друг Иван Лапшин». Вылет тогда-то...» И точка.
Это уже потом я узнал, что худсовет утвердил меня на главную роль, а Алексей Герман уперся. Захотел взять Андрея Болтнева, который «пробовался» уже после меня. «Кузнецов может, он сыграет, — кричал Герман, — но мне нужно другое, открытое лицо. Такой герой, которому я мог бы поверить, когда он говорит: «Ничего! Мы вычистим землю и посадим сад, и сами потом в том саду еще поживем». А Кузнецов, когда произносит эти слова, неискренний. Я не верю: он говорит одно, а думает другое, у него глаза какие-то хитрые. А у Лапшина взгляд должен быть чистым и душа нараспашку!» Если честно, я совсем не расстроился.
Съемки и так стали чудом, хотя на площадке я был задействован не много. Зато появилась возможность наблюдать за Андреем Мироновым, Алексеем Жарковым, Ниной Руслановой. Я смотрел на них с почтением, тщательно маскируя свой интерес. Понимал, если буду просто стоять и глазеть, режиссер скажет: «А чего ты, собственно, здесь торчишь? Тебе сейчас надо над ролью работать». Поэтому наблюдал за коллегами, делая вид, что читаю текст. И все было чудесно, зато потом на озвучании начались проблемы.
Я никак не мог произнести четко фразу: «А генеральный штаб что думает?» Говорю ее раз, другой, время идет, все нервничают, а у меня — провал, ничего не получается. Упорно повторяю: «ГениАльный штаб что думает?» На выручку пришел оператор Федосов, который объяснил, что в кадр смотреть не нужно.
Спасибо ему большое, а то еще чуть-чуть — и меня просто выгнали бы за профнепригодность. Остальные-то актеры уже прошли большую школу озвучки, а я этого совсем не умел.
Когда «Лапшин» вышел на экран, на меня посыпались предложения в кино: одно за другим. Я стал часто ездить в Ленинград и Москву. И был счастлив, когда меня взяли на роль майора милиции Жукова в картину «Противостояние» режиссера Семена Арановича! Не знал в то время, что получу амплуа милиционера по жизни. Наоборот, опасался стать экранным бандитом. В картине «Колье Шарлотты» так лихо сыграл рецидивиста, что съемочная группа сочувствовала: «Пропал ты, Кузнецов. После «Колье...» только уголовку будешь играть. Потому что все у тебя получилось. Да так, что смотреть на твоего Корченова страшно».
Прилетая на съемки в Ленинград, я все больше влюблялся в этот город. Где-то в глубине души мечтал перебраться сюда. И, видимо, мои чаяния были услышаны свыше. В 1986 году снимался на «Ленфильме» в картине «Прорыв». Вдруг коллеги говорят: «Юра, сходите в Театр Комедии имени Николая Акимова, вас там ждут». Я встретился с режиссером Юрием Аксеновым, и он пригласил меня на работу. Гораздо позже выяснилось, что инициатором всего этого был Олег Басилашвили, с которым я подружился на съемках «Противостояния». Ни о чем подобном я его не просил, но каким-то удивительным образом Олег Валерианович понял, как я заболел Ленинградом, как тяжело мне каждый раз уезжать отсюда. И попросил Аксенова обратить на меня внимание.
На сей раз раздумывать долго не стал. Еще бы — приглашали в театр в самом Ленинграде!
