Альбер обещал звонить, но поступил точно так же, как обычные мужчины. Добившись от женщины близости, взял тайм-аут, пропал, залег на дно. А я поняла, что скучаю, хочу его видеть. Каждый раз хватала звонящий мобильный с надеждой, что на экране высветится его номер. Но этого все не случалось. Эсэмэски оставались без ответа. Тогда я дозвонилась другу Альбера — его личному тренеру Жан-Камию, который входил в ближний круг и везде сопровождал монарха. Поболтали, я так, между прочим, поинтересовалась, не собираются ли они приехать во Францию. Узнала: да, собираются, будут на светском мероприятии. Приложила неимоверные усилия, чтобы попасть в списки приглашенных, но смуглый красавец Жан-Камий приехал один…
Прошла пара месяцев мучительного ожидания, прежде чем я услышала в трубке знакомый голос: «Привет, как дела?
Приезжай в Монако, у нас тут снимают спортивное телешоу. Буду рад, если согласишься принять в нем участие».
Мне хотелось кричать: «Конечно, лечу, я так по тебе соскучилась!», но вместо этого вежливо поблагодарила за приглашение. Гордость снова не позволила дать волю эмоциям.
Меня встречал в аэропорту приятель Альбера. Он отвез меня в квартиру принца, предупредил, что тот заедет за мной днем и повезет обедать. Но в два часа принц позвонил и извинился:
— Прости, тут неожиданно назначили совещание правительства, которое я не могу пропустить. Развлекись, сходи на массаж, прими бальнеопроцедуры.
— Лучше я подожду тебя дома.
Так повторялось потом несколько раз. В течение двух лет, что я ездила в Монако, периодически «задалбывалась» сидеть в этой квартире, хоть с террасы и открывается обалденный вид. Это было единственное место в доме, где я могла тайком покурить. Альбер с сигаретами не дружит. Я не знала, как он относится к курящим женщинам, и на всякий случай скрывала свой мелкий грешок. Потом поняла, что ни о какой конспирации не может идти речи — терраса, как и весь дом, тоже просматривалась видеокамерами. Принцу, наверное, давно доложили, чем я там занимаюсь.
Казалось, все в курсе наших отношений. Мне даже двери в магазинах открывали как-то по-особенному, улыбались приветливее, чем остальным покупателям. Без Альбера было тоскливо, еле дожидалась вечера, чтобы увидеться.
Мы ехали ужинать, садились за стол.
— Чего ты хочешь? — спрашивала я, полистав меню.
— Хочу тебя, — неизменно отвечал он.
Если принц приглашал меня на вечерний прием, днем за мной обязательно присылали лимузин с шофером, везли в салон, чтобы сделать прическу и макияж. Однажды собрались на какой-то суперпафосный светский раут.
— Маринэт, я куплю тебе вечернее платье, съезди в бутик, выбери, — предложил Альбер.
— Не стоит, я захватила с собой любимое от Версаче, угрохала на него кучу «бабок». Единственное, что мне нужно, это антистатик, а то тонкий шелк наэлектризовался и липнет к ногам.
— Антистатик?
А что это такое?
— Это такое средство, вобщем, попроси кого-нибудь купить.
Оказалось, приобрести антистатик в Монако нереально, там никто о нем даже не слышал. Платье забрали в специальную химчистку, но вернулось оно в том же липнущем состоянии.
— Сможешь так пойти? — спросил Альбер.
— А то!
Во дворце меня не принимали ни разу. Да и с сестрами Каролиной и Стефанией Альбер меня не знакомил. Почему? Никогда не спрашивала. У них своя жизнь. Знаю только, что с младшей, Стефанией, у принца более теплые отношения, чем со старшей.
Видела сестер однажды издалека.
Я приезжала на теннисный турнир, сидела в ложе Альбера. Как потом выяснилось, одновременно в Монако гостила и мать его внебрачного отпрыска чернокожая стюардесса Николь Кост. Узнала ее по фотографии в газете. Она тоже сидела в ложе, но в другие дни.
Мне приходилось бывать и на «Формуле-1», и на телешоу наподобие «Больших гонок». Когда участвовала в последнем, меня поставили в пару с чемпионом мира по прыжкам в воду. От нас требовалось бежать, плыть и снова бежать. Мы договорились с партнером, что я побегу, а он поплывет, поскольку на воде я держусь, не более того, но мне хотелось выиграть эти соревнования. Мы так и сделали, сказали организаторам, что у меня критические дни, те разрешили не лезть в воду.
На финише мы были первыми, но Альбер заявил: «Как же так? Это нечестно. Марина не плыла».
Награды нам все же вручили, так что высказывать принцу претензии по поводу уж слишком принципиального судейства я не стала. В такие моменты в нем просыпался педантичный американец с обостренным чувством справедливости. Говорят, такой же была его мать, кинозвезда Грейс Келли, жизнь которой унесла автокатастрофа. А мать Альбер безумно любил.
Однажды во время его интервью я стояла рядом. На вопрос, собирается ли принц в конце концов жениться, Альбер ответил: «Нет, я не хочу, чтобы моя жена была бы так же несчастна, как моя мать». Могу лишь догадываться, что он имел в виду, ведь вокруг смерти Грейс Келли до сих пор ходят слухи, что автокатастрофа — это заказное убийство.
Когда оставались дома, Альбер переодевался в шорты и майку, мы валялись на диване, смотрели фильмы.
